Падение в высоту

– Простить смогу, проститься нет, – вдруг тихо произнес Леня. – Но нужно. Наши дорого окончательно разошлись. Ты осталась в том мире, а мне предстоят долгие годы одиночества.

– Но ведь это не правильно, не справедливо! Ты же спас нам жизнь!

– Отняв ее у других, – и, немного помолчав, добавил – Я должен за это ответить. Прощай.

Под утро в его чуткий сон ворвались какие-то непонятные шорохи и приглушенный вскрик. Леня вскочил и в приглушенном свете дежурной лампочки заметил, как один из «книголюбов» тащит к окну обмякшее тело.

– Что случилось? – тревожным шепотом спросил он.

– Ничего. Терпеть не могу, когда по ночам крысы бегают. Вот приглушил одну. А ты спи, отдыхай. Тебе сейчас ой как силы нужны.

На утро хрипатого нашли мертвым. Целый день надзиратели трясли камеру, таскали на допросы, делали обыски, но, так и ничего не найдя, написали, что умер от сердечного приступа. И только через неделю Леня узнал, что хрипатый был из банды Фартового, и той ночью хотел его прирезать, но Геннадий, так звали «книголюба», опередил. С тех пор они стали держаться вместе.

Через месяц состоялся суд. Когда Леню вывели, он с удивлением заметил, что Света сидит рядом с его матерью.

– Встать! Суд идет!

– Прошу садиться.

Леня присел на жесткую скамью за высоким ограждением и рассеянно слушал, как помощник судьи зачитывает его дело.

«Вот влип,» – горестно думал он, украдкой рассматривая зал. – «Надо же было именно на мое дело суд присяжных назначить. От этих всю двадцатку ожидать можно. Хотя, теперь уже один хрен. Мать только очень жалко. Совсем сдала, родная».

Три часа длилось разбирательство. Три часа Леня то отвечал на вопросы, то нервно ерзал по скамье, слушая других. И. наконец, после потока слов, пота и слез, присяжные удалились на совещание. Эти десять минут, пока они находились в комнате, для парня показались вечностью. Ему казалось, время остановилось, и жизнь застыла. Что эти десять тысячелетий никогда не кончаться. Что конец света наступит гораздо раньше, чем эти двенадцать человек примут решение. Но вот дверь распахнулась.

– Встать! Суд идет!

– Рассматривается дело Клиневского Леонида Геннадьевича, та… та… та… та… – барабанной дробью застучали слова по перепонкам. – … Суд присяжных вынес вердикт – не виновен…

Зал охнул и разразился громом аплодисментов. Судья стал требовательно стучать молотком, призывая к порядку.

– … и освободить Клиневского Леонида Геннадьевича из-под стражи в зале суда, – закончила читать постановление секретарь.

Когда он вышел из-за барьера, отделявшего его от остального мира, к нему бросились поздравлять друзья и знакомые, но он, отстранив их, нежно обнял мать. Света стояла чуть в стороне, украдкой утирая слезы.

– Подойти к ней, – попросила Тамара Михайловна.

– Она как из больницы приехала, так собрала вещи и к нам переехала. Теперь у нас живет.

– И ты ее пустила? – удивленно спросил Леня, не веря своим ушам.

Тамара Михайловна опустила голову и улыбнулась.

Леня в волнении подошел к Свете.

– Это правда?

Девушка лишь кивнула головой.

– А как же шмотки, рестораны, Италия?

– Без тебя мне Италия – Северный полюс.

Леня взял в руки ее лицо и чуть приподнял.

– Здравствуй, мой Светик.

– Здравствуй, Ленечка.

И их губы слились в нежном поцелуе, который больше никогда не закончится.

Где куют мужчин?

Анна Владимировна и Анатолий Данилович дремали на диване под убаюкивающее бормотание очередного сериала, как вдруг мирную атмосферу нарушила громкая трель звонка.

– Кого это несет на ночь глядя? – недовольно забурчал хозяин и повернул голову к супруге.

– Слышь, мать, звонят! Поди погляди кто там.

– Да это, наверное, Таня из тридцать второй. Ее Федька опять с работы пьяный заявился, так она к нам прятаться прибежала, – тяжело вздохнула жена и стала шарить ногами в поисках тапочек.

– С этими прятками нужно кончать! – ударил по подлокотнику Анатолий Данилович. – Сейчас я ей выскажу! Боишься мужа, не нравиться – разводись, а нечего по чужим углам хорониться. Мало ли что этому придурку с пьяну в голову придет. Прибьет еще ее и нас, и разбираться не станет.

И он вслед за женой вышел в прихожую.

– Кто там? – спросила Анна Владимировна.

– Братковы здесь проживают? – услышали они веселый голос.

– Да.

– Так открывайте! Не слышу оркестра!

Сердце у стариков екнуло и дверь мгновенно распахнулась. На пороге стоял сержант внутренних войск со счастливой улыбкой на лице.

– Сереженька! Сыночек! Вернулся! – радостно закричала мать и бросилась ему на шею.

Анатолий Данилович стоял сзади, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу, и ждал, когда мать уступит и ему место, чтобы обнять своего единственного сына.

– Ну, давай, рассказывай, как служилось? – спросил отец, когда после жаркой встречи Сергей умылся и присел за вмиг приготовленный праздничный стол.

– А чего рассказывать? Служба как служба. Ты свою службу помнить?

– А то!

– Ну так за это время полоса препятствий короче не стала, земля мягче тоже, да и устав никто не изменил, – уклончиво ответил сын, распечатывая бутылку водки.