Падение Ворона

— Они его два квартала гнали, до самого дома, он во двор заскочил, они следом! — с возмущением рассказывал Оскаленный. — Серый дверь не успевал отпереть, они и налетели! У них тоже ножи были, они бы его и заколбасили на глушняк, только он резко дал оборотку — Губана дважды в живот, а Коня в грудь… Правда, ножей у них потом вроде как не оказалось, вот Серому и пришили покушение на убийство двоих, а по этой статье вплоть до расстрела корячится…

— К дождю парит, — сказал Джузеппе и жадно пригубил холодное пиво. Он не слишком зацикливался на предстоящем процессе. И вообще никогда не задумывался о будущем.

— Что с терпилами? — спросил Ворон.

— Всё нормально, как на собаках зажило. Уже через пару недель водку пили…

— Вопросы все порешали?

— Лаве я занёс обоим, да и Цыге перепало. Все довольны, претензий ни у кого нет. Лепила[9] говорит, что чавелы тоже виноваты, так что статью дадут другую и срок небольшой.

— А за что вообще срок? Серый оборонялся и за это больше двух месяцев уже на нарах парится… Его вообще должны выпустить! Что за лепила? Ему нормально занесли?

— Забелин. Один из самых крутых в городе и тариф такой, что не подходи! Ну, и его не обидели…

— Лишь бы толк был от его крутости!

— Да всё нормально будет!

— Ладно, допиваем и поехали!

— Может, повторим? — предложил Джузеппе. — Время еще есть.

— Время всегда вначале есть, а потом его нет! Так мы весь процесс проссым. Выпустят Серого, мы это и отметим, как положено!

— Правильно! — поддержал Оскаленный. — Вначале дело, а пьянка потом!

Дом правосудия располагался на Индустриальной, в нескольких кварталах от коммуналки Ворона. Через несколько минут они подъехали к месту, Оскаленный запарковал «Ниву» на служебной стоянке, как будто всю жизнь работал судьей областного суда. В старинном здании с затейливым фронтоном и балкончиком над входом располагались и суд, и прокуратура, и коллегия адвокатов и, вдобавок, судебная экспертиза. Словом, еще то осиное гнездо…

Они прошли сквозь вымощенный кафелем большой гулкий вестибюль с громоздкими квадратными колонами и прошли во второй зал, возле которого переминалась с ноги на ногу группа цыган, окружившая потерпевших по делу. Их было человек восемь — в черных рубашках, черных брюках, нечищеных черных туфлях, небритые, — они выглядели весьма мрачно.

— Здорово, джавелла! — доброжелательно обратился к ним Ворон. Губан и Конь ответили, остальные смотрели настороженно и без особой расположенности.

— Ну, и хрен с вами, — негромко сказал Ворон. — А мы пойдем места займем!

В недавно отремонтированном зале кондиционера не было. Открытые форточки на зарешеченных окнах от духоты не спасали никак, казалось, воздух в помещении просто исчез. У окна, расстегнув рубашки почти до пояса, томились три свидетеля маргинального вида. Серый был уже на скамье подсудимых. Рядом с клеткой, как и положено, стояли два вэвэшника.[10] Увидев вошедшую братву, Серый попытался улыбнуться, но вышло неестественно — чувствовалось, что он волнуется.

Седовласый худощавый мужчина в светлом костюме и галстуке, с кожаным портфелем в левой руке, бочком приблизился к вошедшей троице и церемонно поздоровался.

— Это адвокат, — представил Оскаленный. — А это наш старший, Константин Егорович.

— Очень приятно, Константин Егорович, — кивнул мужчина. — Забелин!

— Какие перспективы? — внушительно спросил Ворон.

— Я тщательно проработал вопрос, — тихо сказал адвокат. — Наша позиция отрицает покушение на убийство, признавая наличие превышения пределов необходимой обороны. Это легкая статья, так что, скорей всего, будет вынесен условный приговор.

— Скорей всего, или наверняка?

— Наверняка никогда нельзя сказать заранее. Наша позиция, гм… Находит понимание. Но если обвинение будет поддерживать прокурор Головко — а это настоящий зверь, с которым нельзя договориться, — то приговор может быть любым. Все-таки опасные для жизни ранения двум потерпевшим, да еще в пьяном виде…

Ворон хотел было спросить, что это за «зверь» такой, к которому нельзя найти подход, но в это время в зал вошли цыгане, число которых заметно увеличилось, и разговор пришлось свернуть. В помещении сразу стало шумно, они ходили по залу, выбирая места так же тщательно, как выигрышные лотерейные билеты или козырные карты в хорошо знакомой колоде. Наконец, Губан и Конь прошли на первый ряд, остальные небритые мужчины, переговариваясь на своем языке и переглядываясь, заняли места в конце зала. Ворон с товарищами сели во втором ряду, рядом с пожилой женщиной — матерью Серого. Секретарь суда — невзрачная девушка с жидкими волосами, собранными в короткий хвостик, — заняла своё место за небольшим столиком рядом с массивным судейским столом. Больше в зале заседаний никого не было — для прессы и обывателей такие процессы малоинтересны.

«На лавках нет надписей, — осмотревшись, с удивлением отметил про себя Ворон. — Наверное, тем, кто здесь бывает, не до выцарапывания нецензурщины в такие моменты. А может, просто мебель новая…»

— Встать, суд идёт! — объявила секретарь.