Падение Ворона

Не обращая внимания на дождь, Ворон прошел к «Ниве» и забрался внутрь. Пистолет он нащупал легко, как только сунул руку под сиденье. Извлек, чуть оттянул затвор, убедившись, что патрон в стволе и, не включая предохранителя, сунул оружие на место, под специально пришитую широкую резинку. Лучше всего стрелять сразу, как только она выйдет — прямо между рядами золотых пуговиц на ненавистном мундире, превращающем любимую девушку Марину в бессердечную юридическую машину — юриста первого класса Головко…

Дождь никак не мог набрать силу — брызгал, прекращался, снова брызгал… Рабочий день заканчивался, и на ступени стайками и по одному выходил юридический люд: солидные судьи и прокуроры, девчонки-секретари, эксперты… Та, которую он ждал, появилась внезапно, и он ее не сразу узнал, потому что был настроен на прокурорскую форму, а она вышла в блузе с открытыми плечами, мини-юбке и своих любимых босоножках на шпильке, — как всегда элегантная, если не считать грубой, бабской сумки через плечо — коричневой, с нелепым клапаном кармана сбоку. Она спустилась по ступенькам, увлеченно возясь с заевшим зонтом, а он подъехал вплотную, и, перегнувшись, распахнул прямо перед ней пассажирскую дверцу:

— Садитесь, товарищ прокурор, подвезу!

Марина подняла голову, они встретились глазами, но лицо ее не изменилось: правда, не появилось дружеской улыбки, но и отрицательных эмоций не появилось тоже.

— Что ж, это очень кстати! — сказала она, как ответила бы шапочному знакомому, решившему оказать любезность и спасти прокурора от дождя.

Ворон был уверен, что она его видела в зале и могла предположить эту встречу, а следовательно, взять охрану или, если адвокат не соврал, попроситься в машину к своему влиятельному покровителю… Но она ничего этого не сделала, а спокойно села в знакомую «Ниву», только поспешно одернула задравшуюся юбку и припечатала ее сверху тяжелой коричневой сумкой, закрывшей голые колени. Словно сургучную печать на конверте поставила, отрезая доступ к содержимому, пусть уже и известному…

Вместо того чтобы плавно тронуться, «Нива» скакнула с места, как бывает у неопытных водителей, слишком резко отпускающих сцепление. Нервы! Мотор заглох, и Ворон повторил маневр «трогание с места на ровной поверхности» — на этот раз удачно.

— Наконец-то я узнал, чем занимается скрытная девушка Марина, — процедил он, ведя машину по Индустриальной.

— А я уже давно узнала про знаменитого спортсмена Константина Воронова, который еще в несовершеннолетнем возрасте получил восемь лет за убийство и провел год в воспитательной колонии. Но потом вроде бы объявился настоящий, взрослый убийца, он взял вину на себя, дело пересмотрели и Костю оправдали. А настоящему убийце, если он действительно настоящий убийца, даже срок не добавили, потому что у него и так была «пятнашка»… Вот интересное совпадение! — В голосе прокурора звучали издевательские нотки.

— На Маяковского, 88 что делала? Или меня с толку сбивала?

— Ты догадлив! Прибежала за несколько минут до твоего появления. Надо сказать, ты оказался доверчивым. Даже слишком, для человека твоей профессии…

— Имеешь в виду спортсмена?

— Нет. Хватит эвфемизмов. Имею в виду бандита.

— Это еще что за слово?

— Бандит?

— Нет, другое. Мудреное, как говорит один мой наставник.

— Вот у него и спроси.

— Ты единственная, кто увидела во мне доверчивость. И только благодаря моему отношению к тебе.

«Нива» свернула на Южный проспект и направилась вниз, к мосту. Справа остались фешенебельные дома из желтого кирпича. Ворон кивнул на них.

— Говорят, простые смертные тут не живут. Но тебе, наверное, помог главный прокурор? Как ценному кадру?

— Да, в известной степени, это так. А куда ты меня везешь? — вдруг холодно спросила юрист первого класса Головко.

— На природу. Ты же любишь выезжать на левбердон? Знаешь там все базы отдыха и кабаки…

— Ты преувеличиваешь. К тому же, сейчас не время для прогулок. И настроения нет, и погода неподходящая.

— Мы не будем гулять. Просто поговорим по душам.

— А ты спросил меня: хочу ли я с тобой говорить по душам, да еще на природе?

— Нет.

— Тогда разворачивайся обратно!

— Здесь нельзя разворачиваться!

Разговор прекратился. «Нива» быстро проскочила не очень загруженный мост, съехала на Левобережное шоссе и через несколько сотен метров, не обращая внимания на запрещающий знак, свернула по проселку в рощу. Небо, наконец, разразилось летним тиходонским ливнем, тяжелые капли барабанили по крыше, вода заливала лобовое стекло таким потоком, что щетки на максимальной скорости плохо с ним справлялись. Стало темно, порывы ветра раскачивали деревья и срывали с них пучки листьев. Гремел гром, черные тучи просекались длинными зигзагообразными молниями.