Падение Ворона

Те, кому положено, заходили в бывший кинотеатр, остальные толклись в стороне: может, понадобятся свидетели или эксперты… Среди них Ворон заметил Лоцмана, рожа у которого еще не зажила. Неужели терпилой выступит?! Это полный форшмак! До такого позора еще никто не доходил…

Они зашли в пахнущий пылью полутемный зал. Его мало-мальски привели в порядок, если то, что получилось, можно назвать порядком, а не пародией на него. При свете висящей на почти оголенном проводе лампочки, двое подручных Гангрены ловко ошманали каждого.

— Э, Молот, это что?! — спросил широкоплечий и длиннорукий Питекантроп, подбрасывая на ладони маленький дамский «браунинг». — Пушки против правил! Даже коронованные гости пустыми приехали!

— Чего ты волну гонишь из-за мухобойки! «Калаш» нашел, что ли?! — вызверился в ответ отец. — Ну, забыл из кармана выложить, сильные дела! Спрячь — на выходе отдашь!

Ворон никак не отреагировал на инцидент, но вывод для себя сделал: сошедший с арены активной воровской жизни Молот собирался по-серьезному «отмазывать его жопу», несмотря на возможные последствия! В груди ворохнулось теплое чувство к отцу.

Они прошли вперед, к освещенному пятачку перед каркасом экрана. Поломанные стулья и прочий хлам свалили в углу у задней стены, расчистив проход и особенно, первую четверть зала. С десяток лампочек и несколько прожекторов, способы присоединения которых к сети привели бы в ужас любого пожарного инспектора, ярко высвечивали стол, стулья, табуретки и даже садовые скамейки, на которых сидели несколько десятков личностей, чем-то похожих друг на друга. Грамотный юрист, милиционер или криминалист, знакомые с теорией Ломброзо, определили бы, что общим у них являются внешние признаки личности, которые великий психиатр считал присущими преступному человеку. Именно это и определяло сходство собравшихся здесь людей.

В криминальном мире Тиходонска не было единого хозяина, хотя несколько лет назад Иван Павлович Воронцов, известный в своей теневой жизни под кличкой Шаман, предпринимал попытки им стать, и до сих пор не потерял на это надежды. Сейчас, в возрожденном на короткий срок к жизни заброшенном кинотеатре, сидели официальный глава воровской общины Крест, руководители подведомственных ему кодланов Север, Хромой, Лакировщик, Серый, Крот, Зевака, Никель, главарь нахичеванских Карпет, авторитеты «новой волны» Итальянец с протезом вместо оторванной взрывом гранаты ноги, предводитель речпортовской группировки Валет, укрепившийся в последнее время Акоп Чебанян, единственный в интернациональном сообществе азербайджанин — руководитель землячества Гуссейн Гуссейнов, занявший место эффектно расстрелянного недавно Тахира, кореец Костя Ким, имеющий за собой до трехсот «солдат»… Приехали и авторитетные гости, известные в старом воровском мире под погонялами Удав и Фонарь. Ждали Пита Лисицу, но его не было и это напрягало, особенно Креста, отвечавшего за безупречность мероприятия.

Все имели свои места. За столом сидели «законники» — Крест, Удав и Фонарь. Еще один стул пустовал. Да и стол не был ничем покрыт — белые крахмальные скатерти украшают праздничные банкеты, красные и зеленые — принадлежность официальных собраний, судебных заседаний и военно-полевых трибуналов. Ни один цвет в данной обстановке не был бы уместен.

Крест посмотрел на часы. Кивнул подошедшему Молоту, а может, и Ворону, стоявшему рядом с ним. Несмотря на то что участники сходки занимали места не по билетам, в их вроде бы свободной рассадке имелась вполне определенная закономерность.

Справа от стола «законников» расположились Север, Хромой, Лакировщик, Серый. Рядом с ними устроились Крот, Зевака, Никель, Карпет, Цыга, Губан, Конь, Клоп… Молот придвинул стул в сторону этой компании и сел, хотя оставил до них не меньше метра. Справа сгруппировались авторитеты «новой волны»: Итальянец, Валет, Гарик, Кореец, Егорка…

Все выжидающе уставились на Ворона. Тот взял стул, поставил между группами «старых» и «новых», сел и закинул нога на ногу. Хотя тут же передумал и принял более скромную позу.

К Кресту подошёл Гангрена, шепнул что-то на ухо.

— Да, — кивнул Крест. — Кто хотел и смог, тот приехал. Один очень уважаемый и авторитетный человек обещал принять участие в нашем собрании, но почему-то я его не вижу. Очевидно, задержали очень важные дела…

— Он придет, — сказал Ворон.

Наступила мертвая тишина. Никто не понял, кто поправляет Креста. Удав и Фонарь завертели головами, «старые» и «новые» вытянули шеи. И все убедились в невероятном: говорил никто. Тот, чье дело молчать и ждать, как решат его судьбу!

— Что? — изумленно спросил глава тиходонской общины. — Ты вообще, кто такой, чтобы пасть разевать и за уважаемого вора базарить?

— Он обязательно придет, — повторил Ворон. — Я от его имени говорю.

Присутствующие зашумели. То ли удивленно, то ли возмущенно.

— Пусть тебе вначале сходка твое имя определит! — повысил голос Крест. — Пока ты никто и звать тебя никак!

— На сходке любой участник слово имеет, — твердо вмешался Молот, и это была правда. Шум стих. Крест нахмурился, но кивнул: