Падение Запада. Медленная смерть Римской империи

Шапур одержал важную победу, хотя она недешево обошлась ему: Амида стала первым крупным городом, взятым персами в период правления Констанция. Однако длительность осады привела к тому, что сезон для ведения кампании закончился, поэтому персы отступили, уводя с собой пленников. Обвал насыпи очень усложнил ремонт укреплений, поэтому в разрушенном городе не оставили гарнизона. В 360 году Шапур напал вновь; на сей раз он двинулся более прямой дорогой в Месопотамию, но, как и в прошлый раз, отказался от нападения на Нисибис. Он взял штурмом город Сингару, сжег его и увел все его население в плен. В другом месте Аммиан Марцеллин упоминает, что видел вереницу слабых и пожилых пленников, отстававших от колонны: их оставляли позади, подрезая им подколенные сухожилия. Добившись успеха, Шапур двинулся на расположенный в стратегически важном пункте форт Безабде и взял его. Стены его остались почти не разрушены, и, удалив население, персы разместили в нем свой гарнизон. Лето почти закончилось, и царь отвел свои основные силы домой[50].

В тот момент к месту событий прибыл Констанций. Несмотря на известие об аккламации Юлиана в Галлии, он решил возглавить армию и попытаться отвоевать Безабде. Римляне привезли с собой таран, оставленный еще Шапу-ром I, который, как оказалось, до сих пор можно было использовать. Но несмотря на это и на использование более современных осадных машин и метательных орудий, персидский гарнизон храбро отражал все атаки римлян. Надвигалась зима, и Констанций с неохотой снял осаду. В 361 году персы не стали предпринимать нового вторжения — предположительно потому, что их жрецы сочли знамения неблагоприятными. Равным образом присутствие мощной армии во главе с самим Констанцием и также, вероятно, тяжелые потери, понесенные во время недавних осад, заставили Шапура отказаться от очередного нападения. Констанций некоторое время подождал близ границы, прежде чем вернуться, дабы разобраться с Юлианом, но затем заболел и скончался^{326}.

Вероятно, Юлиан решил осуществить крупное вторжение в Персию почти сразу после того, как стал единовластным правителем империи. Да, Шапур установил постоянный контроль лишь над одной крепостью в Месопотамии, но две другие он уничтожил. Баланс сил не слишком изменился, но престиж Рима потерпел серьезный урон, и его следовало восстановить. Сыграл свою роль и фактор более личного характера. Юлиан выигрывал сражения на Рейне и пользовался популярностью у галльской армии (чему свидетельство — тот факт, что она провозгласила его августом). Но армия на востоке (как и ее командующие) по большей части не знала его. Если бы Юлиан возглавил ее и провел победоносную войну, это укрепило бы верность армии. Как и любой, кому удавалось выиграть гражданскую войну, Юлиан желал добиться славы в сражениях с внешним врагом и, таким образом, избавиться от двусмысленного положения, в котором находился. Наибольший престиж ему обеспечило бы поражение Персии. Многие императоры мечтали о завоевании восточных территорий, но для Юлиана за этим, вероятно, стояло нечто большее. Ему сопутствовала удача во всех предприятиях последних лет. Успешный исход гражданской войны при превосходстве сил неприятеля и чудесная победа над Констанцием в результате смерти последнего лишь укрепили веру в особое предназначение и помощь небес. Не случайно в «Цезарях» в собрании участвует и Александр Великий, которого Юлиан помещает на почетное место близ Траяна — еще одного воителя, вторгшегося в Парфию. Александр являл собой великого героя, принадлежавшего греческой традиции, глубоко чтимой Юлианом. Повторение его подвигов стало бы впечатляющим шагом к возвращению мира в классическое прошлое, как его представлял себе Юлиан^{327}.