Падение Запада. Медленная смерть Римской империи

Близ другого укрепленного пункта Юлиан отправился с небольшой группой офицеров, чтобы лично осмотреть стены, и попал в засаду. Несколько персов бросились на него, обратив внимание на его особую одежду. Юлиану удалось зарубить одного из них, с другими быстро разобрались его телохранители, но момент был опасный. Когда крепость взяли, Юлиан, с превеликим удовольствием подражая Александру и великому римскому полководцу Сципиону Африканскому (в результате усыновления ставшему дедом Сципиона Эмилиана)[51], отнесся с большим уважением к женщинам из аристократических фамилий. Чтобы показать, что он не желает подвергнуться искушению, узрев их красоту, Юлиан отказался даже смотреть на них. В отличие от знаменитостей прошлого, которым он подражал, он не слишком жалел об этом, поскольку секс, судя по всему, играл для него весьма незначительную роль. После смерти жены (их единственный ребенок также умер) он не пытался вступить в повторный брак, хотя создание династии влекло за собой ряд преимуществ^{330}.

Всего через месяц армия достигла столицы Персии — Ктесифона (для такой мощной армии срок небольшой). И все-таки римляне двигались недостаточно быстро. Первоначальная цель вторжения доподлинно неизвестна — не исключено, ее недостаточно четко осознавал и сам Юлиан. Ктесифон представлял собой очень большой, превосходно укрепленный город. В обозе у римлян было недостаточно осадных машин для полномасштабной осады. В любом случае это заняло бы немало времени и создало бы значительные проблемы с обеспечением армии продовольствием, поскольку не удалось захватить его у врага в достаточном количестве. Что еще хуже, Шапур к этому моменту понял, что его перехитрили — наверняка диверсионные силы не проявляли достаточной активности, — и приближался к городу во главе значительной части персидских войск. Осада обещала быть долгой и трудной, и Юлиан быстро принял решение отказаться от нее.

Возможно, взятие Ктесифона не входило в планы римлян: они могли рассчитывать только на то, чтобы проникнуть в город тайно или принудить жителей сдаться. С другой стороны, римляне, наверное, просто недооценивали масштаб задачи, хотя это явилось бы серьезным упущением, учитывая, что они, пусть и по воспоминаниям, сохранившимся от давних кампаний, хорошо представляли себе мощь городских укреплений. Стоит учесть, что в основном военный опыт Юлиана проистекал из операций, проводившихся им близ Рейна. Там римляне время от времени быстро вторгались на вражескую территорию, жгли деревни и посевы, угоняли скот и, если им хотелось произвести сильное впечатление на противника, убивали или захватывали в плен население. Потрясенные столь ужасными нападениями, местные царьки, как правило, просили мира; в противном случае все повторялось. В ситуации гражданской войны Юлиану принесло успех быстрое проникновение в глубь территории Констанция, хотя главной его причиной, вероятно, стала пришедшаяся чрезвычайно кстати смерть императора. Сама собой напрашивается мысль, что Юлиан мыслил свою персидскую экспедицию во многом аналогично: неожиданное вторжение в глубь вражеской территории, захват поселений, опустошение земель и победы надо всеми войсками, которые встретятся на его пути. Когда персы убедятся, что их царь не может защитить страну, Шапуру придется просить мира и принять условия римлян. Юлиан надеялся, вероятно, вызвать у персов столь сильный шок, который мог привести к свержению царя и замене на его же родича, долгие годы прожившего в изгнании, у римлян.