Падшее Просвещение. Тень эпохи

Но эпохи меняются, и вместе с ними меняются и парадигмы научного мышления (Томас Кун), то есть так называемая рациональность не является чем-то раз и навсегда данным, наподобие абсолютной истины, она принадлежит лишь определенным авторитетам, а авторитеты, в свою очередь, не лишены субъективности, так как эти авторитеты являются детьми своего времени, а время определяется той или иной ментальностью, находящейся под влиянием различных суеверий, страхов и других рудиментов сознания. Например, Кеплер создал свою стереометрию, включающую три оси системы координат (x, y, z) на основе веры в догмат Троицы: Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух святой. Произошло это потому, что Кеплер был глубоко верующим человеком, хотя и работал при дворе короля-чернокнижника Рудольфа Второго, правителя Богемии. При его дворе были и каббалисты, и алхимики, и ученые – такие, как Тихо Браге, известный во всем мире астроном. Вот из этого мистического компота и вылуплялась научная мысль Запада. Та самая мысль, которая в дальнейшем на основе утвердившейся рациональности и стала называться Просвещением. И таких примеров в области истории науки можно привести немало.

Вот и с Ньютоном, которого все современники воспринимали как эталон рациональности, а следовательно, объективности, не все было так просто.

Известно, что кладезь мудрости, обладающий почти божественной прозорливостью, Исаак Ньютон был довольно странной личностью – сверх всякой меры выдающийся как мыслитель, но в то же время он был замкнутым, безрадостным и раздражительным до безумия.

Подчеркнем здесь эту характеристику современников. Безумие одного из основоположником европейского рационализма в данном случае как нельзя лучше характеризует теневую природу всего Просвещения.

Так, легендарно рассеянный Ньютон (говорили, что по утрам, свесив ноги с кровати, он мог часами сидеть, размышляя над осенившими его вдруг идеями) способен был на самые неожиданные выходки. Он создал собственную лабораторию, первую в Кембридже, но затем занялся самыми странными опытами. Например, однажды ввел шило – длинную иглу, какой пользуются при сшивании кожи, – в глазную впадину и крутил им «между глазом и костью как можно ближе к глазному дну» лишь для того, чтобы посмотреть, что будет. Каким-то чудом ничего не случилось, по крайней мере ничего серьезного. В другой раз он глядел на солнце, пока мог выдержать, чтобы узнать, как это отразится на его зрении. И вновь ученый, оплот рационализма, лишь чудом избежал серьезных повреждений, хотя пришлось провести несколько дней в затемненном помещении, пока глаза не пришли в норму.

Но над всеми этими странностями и причудами властвовал интеллект гения. В студенческие годы, разочарованный ограниченными возможностями традиционной математики, он придумал совершенно новую ее форму – дифференциальное и интегральное исчисления, но молчал об этом целых 27 лет. Подобным же образом он работал в области оптики, изменив наши представления о свете и заложив основы спектрографии как науки, и опять же решил не делиться результатами своих работ в течение трех десятилетий.

При всех его талантах настоящая наука составляла лишь часть его интересов. По крайней мере половину своего рабочего времени он отдавал алхимии и неортодоксальным религиозным поискам. Это были не просто дилетантские занятия, а серьезные увлечения, которые полностью его захватывали. Он был тайным приверженцем ереси, известной как арианство, отличительной особенностью которой было отрицание Святой Троицы (по иронии судьбы в Кембридже Ньютон принадлежал к колледжу Святой Троицы). Говорят, что именно по причине расхождения своих взглядов с общей политикой колледжа Ньютон так и не стал деканом: ведь никакой Троицы, по его мнению, не существовало.

В 70-х годах XVII в. Ньютон взялся за богословское изучение догмата о Троице и пришел к выводу, что он был навязан христианству Афанасием, чтобы привлечь в лоно Церкви язычников. На самом же деле прав Арий: Иисус Христос определенно не был Богом, а те фрагменты Нового Завета, которыми принято «доказывать» доктрины Троицы и Вочеловечения, – просто подделки. Афанасий и его приспешники придумали эти отрывки и добавили к каноническому Писанию, потворствуя самым невежественным и примитивным мечтаниям простого люда: «Таковы уж нравы несдержанной и суеверной части человечества, что в религиозных вопросах она обожает тайны и потому более всего любит то, что менее всего понимает».

Для греков идея Троицы была средством, позволяющим задержать ум в состоянии удивления и напомнить, что рассудком природу Бога не объять. Однако такому естествоиспытателю, как Ньютон, было очень нелегко вырабатывать в себе подобное отношение. Наука готовит прежде всего к тому, чтобы в поисках истины безоглядно порвать с прошлым и начать все заново, с самых азов. Задача – рационализировать христианство – была одной из самых важных в мыслительной деятельности великого английского ученого, чьи идеи и легли в основу всего дальнейшего Просвещения.