Читаем Падшее Просвещение. Тень эпохи полностью

Слева у нас один из отцов-основателей США, Бенджамин Франклин, который некоторое время жил во Франции и именно там стал масоном.



Теперь переходим к наиболее известным и влиятельным масонам России XVIII века.

Ниже слева – Джеймс Кейт, шотландец по рождению, генерал на русской военной службе. Основал первые масонские ложи в России.

Царь Петр III. Тот самый, которого пришлось свергнуть и уничтожить, потому что он мешал осуществлению амбиций своей супруги, будущей императрице Екатерине II, гордившаяся перепиской с одним из самых именитых масонов, идейным вдохновителем французской революции, Вольтером.



Хочу подчеркнуть, что здесь представлены портреты только самых именитых масонов своего времени, которые занимали высокую ступень в масонской иерархии, были лидерами масонских лож. И никто из них не скрывал своей принадлежности к масонам и своего лидерства в их среде.

Глава IX

Литература Классицизма и Просвещения

Почему именно так ставится вопрос? Что может быть общего между Классицизмом и Просвещением? Если литература – это искусство слова, то здесь, как и в любом другом виде искусства, мы должны говорить об эстетических принципах, свойственных эпохе века Разума. И здесь совершенно справедливым представляется нам разговор о французском классицизме как о предшественнике эстетики Просвещения. В своих взглядах на искусство просветители во многом продолжали традиции классицизма XVII века. Просветительское искусство дидактично, и этот дидактизм является сознательной установкой. Они развивают идею о воспитательном значении искусства, считая, что искусство призвано просвещать людей. Но этих же позиций придерживалась и поэтика классицизма.

Для просветителей продолжает оставаться актуальным конфликт между долгом и чувством, но этот конфликт понимается ими намного шире: вместо долга перед государством появляется сознательное отношение к своим обязанностям – разумное поведение, а сама идея государственности трансформируется в идею просвещенного абсолютизма. И если классицисты воспевали абсолютизм и все, что с ним было связано, вне всякой критики, то просветители говорят о сатире, они бичуют пороки общества и призывают монархов следовать Закону. Откуда берется эта идея о Законе? Как и у классицистов, одним из основных тезисов эстетики Просвещения остается тезис подражания Природе. Так же, как и классицисты XVII века, просветители ориентируются на античное искусство, считая, что именно оно дало совершенные образцы художественного творчества. Просветители, подобно классицистам, игнорируют наследие Средневековья и эпохи Возрождения, полагая, что в этот период «варварства» и невежества создавались только «варварские» произведения.

Культ Разума унаследован эстетикой Просвещения от классицизма XVII века, однако нельзя говорить о простом перенесении этого принципа из одного века в другой. Здесь мы сталкиваемся со сложной эволюцией рационализма под влиянием изменения конкретных исторических условий. Просветительский культ Разума характеризуется, в первую очередь, критическим отношением к действительности. Просветители все подвергают сомнению, суду разума. Отсюда – большая реалистичность искусства Просвещения в целом.

Скорее всего, объясняется это широким распространением философии деизма. Она дала знать о себе еще в XVII веке у Декарта, придворного геометра при дворе Людовика XIV, «Короля-Солнца». Напомним, деизм – философское учение, признающее существование Бога только в качестве первопричины мира, но утверждавшее самостоятельное развитие его на основании собственных и познаваемых законов. Эти философские взгляды были развиты в учениях таких английских философов, как Локк, Ньютон, Шефтсбери, Болингброк, затем эти взгляды вслед за англичанами разделили французы Монтескье, Вольтер, Руссо и др. Значение деизма, в первую очередь, было в том, что это учение требовало согласования представления о мире с достижениями человеческого разума, утверждало возможность разумного познания законов природы и боролось с религиозными догмами. Именно деизм, по мнению ряда исследователей, лежит в основе масонского движения, которое стало самым распространенным в эпоху Просвещения, и об этом мы говорили в предыдущей главе.

Перейти на страницу:

Все книги серии Классика лекций

Живопись и архитектура. Искусство Западной Европы
Живопись и архитектура. Искусство Западной Европы

Лев Дмитриевич Любимов – известный журналист и искусствовед. Он много лет работал в парижской газете «Возрождение», по долгу службы посещал крупнейшие музеи Европы и писал о великих шедеврах. Его очерки, а позднее и книги по искусствоведению позволяют глубоко погрузиться в историю создания легендарных полотен и увидеть их по-новому.Книга посвящена западноевропейскому искусству Средних веков и эпохи Возрождения. В живой и увлекательной форме автор рассказывает об архитектуре, скульптуре и живописи, о жизни и творчестве крупнейших мастеров – Джотто, Леонардо да Винчи, Рафаэля, Микеланджело, Тициана, а также об их вкладе в сокровищницу мировой художественной культуры.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Лев Дмитриевич Любимов

Скульптура и архитектура / Прочее / Культура и искусство
Как начать разбираться в архитектуре
Как начать разбираться в архитектуре

Книга написана по материалам лекционного цикла «Формулы культуры», прочитанного автором в московском Открытом клубе (2012–2013 гг.). Читатель найдет в ней основные сведения по истории зодчества и познакомится с нетривиальными фактами. Здесь архитектура рассматривается в контексте других видов искусства – преимущественно живописи и скульптуры. Много внимания уделено влиянию архитектуры на человека, ведь любое здание берет на себя задачу организовать наше жизненное пространство, способствует формированию чувства прекрасного и прививает представления об упорядоченности, системе, об общественных и личных ценностях, принципе группировки различных элементов, в том числе и социальных. То, что мы видим и воспринимаем, воздействует на наш характер, помогает определить, что хорошо, а что дурно. Планировка и взаимное расположение зданий в символическом виде повторяет устройство общества. В «доме-муравейнике» и люди муравьи, а в роскошном особняке человек ощущает себя владыкой мира. Являясь визуальным событием, здание становится формулой культуры, зримым выражением ее главного смысла. Анализ основных архитектурных концепций ведется в книге на материале истории искусства Древнего мира и Западной Европы.

Вера Владимировна Калмыкова

Скульптура и архитектура / Прочее / Культура и искусство
Безобразное барокко
Безобразное барокко

Как барокко может быть безобразным? Мы помним прекрасную музыку Вивальди и Баха. Разве она безобразна? А дворцы Растрелли? Какое же в них можно найти безобразие? А скульптуры Бернини? А картины Караваджо, величайшего итальянского художника эпохи барокко? Картины Рубенса, которые считаются одними из самых дорогих в истории живописи? Разве они безобразны? Так было не всегда. Еще меньше ста лет назад само понятие «барокко» было даже не стилем, а всего лишь пренебрежительной оценкой и показателем дурновкусия – отрицательной кличкой «непонятного» искусства.О том, как безобразное стало прекрасным, как развивался стиль барокко и какое влияние он оказал на мировое искусство, и расскажет новая книга Евгения Викторовича Жаринова, открывающая цикл подробных исследований разных эпох и стилей.

Евгений Викторович Жаринов

Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Культура и искусство

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
1812. Всё было не так!
1812. Всё было не так!

«Нигде так не врут, как на войне…» – история Наполеонова нашествия еще раз подтвердила эту старую истину: ни одна другая трагедия не была настолько мифологизирована, приукрашена, переписана набело, как Отечественная война 1812 года. Можно ли вообще величать ее Отечественной? Было ли нападение Бонапарта «вероломным», как пыталась доказать наша пропаганда? Собирался ли он «завоевать» и «поработить» Россию – и почему его столь часто встречали как освободителя? Есть ли основания считать Бородинское сражение не то что победой, но хотя бы «ничьей» и почему в обороне на укрепленных позициях мы потеряли гораздо больше людей, чем атакующие французы, хотя, по всем законам войны, должно быть наоборот? Кто на самом деле сжег Москву и стоит ли верить рассказам о французских «грабежах», «бесчинствах» и «зверствах»? Против кого была обращена «дубина народной войны» и кому принадлежат лавры лучших партизан Европы? Правда ли, что русская армия «сломала хребет» Наполеону, и по чьей вине он вырвался из смертельного капкана на Березине, затянув войну еще на полтора долгих и кровавых года? Отвечая на самые «неудобные», запретные и скандальные вопросы, эта сенсационная книга убедительно доказывает: ВСЁ БЫЛО НЕ ТАК!

Георгий Суданов

Военное дело / История / Политика / Образование и наука
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза