Падшие

Одного взгляда на родителей было достаточно, чтобы понять, что они не впервые затевали между собой подобный спор. Мама наверняка умоляла позволить ей увидеть дочь снова, а суровый отец настаивал на своем. И Люси по-прежнему не находила слов, чтобы объяснить им, что именно случилось той ночью и через что ей пришлось пройти с того момента. Да она снова вернулась к своим занятиям, хотя и не по своей воле. Да физически она была в порядке. Ее убивало другое, вся эта бесконечная череда сменяющихся эмоциональных потрясений, все эти взлеты и падения. Никогда еще она чувствовала себя более разбитой.

— Мы с мамой просто стараемся следовать правилам, — объяснял отец Люси, положив ей на шею свою твердую ладонь. Рука была огромной и тяжелой, ее вес неумолимо пригибал все ее тело вниз, мешая стоять прямо, но прошло так много времени с тех пор, как те кого она так любила были так близко, все вместе, что Люси не посмела отойти.

— Потому что мы желаем тебе только самого лучшего, — добавил ее отец, — мы были вынуждены принять слова этих людей на веру, — он указал на мрачные строения корпусов интерната, как будто они олицетворяли собой Рэнди, директора и остальных, — они более сведущи в таких делах.

— Нет, не слишком-то, — угрюмо бросила Люси, сердито глядя на неприветливые здания и неухоженную территорию. До сих пор, она мало, что понимала в порядках этой школы.

Взять, хотя бы, Родительский день. В школе постоянно говорили какое огромное значение уделяется тому, чтобы учащиеся могли встречаться со своими родителями, своей плотью и кровью. Сейчас же до обеда оставалось каких-то десять минут, а машина родителей Люси была единственной на парковке.

— Это место, совсем мне не помогает. Полная ерунда. — сердито жаловалась Люси, стараясь подбирать достаточно грубые выражения, чтобы родители забеспокоились.

— Люси, дорогая, — сказала мама, поглаживая её по волосам. Люси показалось, что мама еще не привыкла к ее короткой стрижке. Её пальцы подчиняясь давней привычке, теперь гладили ее по спине, словно следуя за призраком ее утраченных локонов. — Мы только хотим хорошо провести с тобой этот день. Папа захватил много вкусненького. Все, что ты так любишь.

Ее отец робко держал разноцветное лоскутное одеяло и плетеную корзину для пикника, которую Люси никогда раньше не видела. Обычно когда они выбирались на природу, все было намного проще: бумажные пакеты для продуктов и старая разорванная простыня, небрежно брошенная на траву рядом с речкой около их дома.

— Маринованная окра?[21] — спросила Люси неожиданно тонким детским голоском. Никто не мог бы сказать, что ее родители не постарались.

Ее отец кивнул. — И сладкий чай, и булочки с белым соусом. И натертый чеддер[22] с халапеньо.[23] Все как ты любишь, детка, — добавил он, — и еще кое-что.

Мама Люси достала из своей сумки большой запечатанный красный конверт, и протянула его Люси. В течение краткого мгновения, она чувствовала боль в животе, когда вспоминала все те письма, которые после гибели Тревора она получала. "Маньячка". "Девочка-смерть". Но потом Люси узнала знакомый почерк на конверте и её лицо озарилось широкой улыбкой.

Калли…

Она разорвала конверт и вытащила открытку, с изображенными на ней двумя девушками, занятыми укладкой волос. Внутри каждый дюйм был исписал крупным игривым почерком Калли. В открытку оказались вложенными и несколько небрежно исписанных листков бумаги потому, что в своей обычной манере подруга только начала высказывать свою мысль, а на открытке уже не хватало места.

Дорогая Люси,

Так как времени на телефонные разговоры у нас сейчас смехотворно мало…

(Может попросишь чуточку побольше? Это так несправедливо)

Приходится прибегать к таким вот старомодным способам и заниматься написанием эпических писем.

Теперь, даже взаперти, ты узнаешь все мельчайшие подробности всего, что со мной случилось за последние две недели.

Нравится тебе это или нет…

Люси прижала конверт к груди, все еще улыбаясь, зная что «проглотит» письмо, как только ее родители отправятся домой. Калли не отказалась от нее. И ее родители сидели рядом с ней. Прошло слишком много времени с тех пор, как Люси чувствовала такую любовь. Она протянула руку и пожала руку отца. Внезапно пронзительный, словно звук сирены, свисток заставил обоих родителей подпрыгнуть.

— Это просто приглашение к обеду, — объяснила она. Казалось, они успокоились. — Ладно, есть кое-кто, с кем я хочу вас познакомить.