Падшие

Все это сейчас не имеет значения. Это не сравнимо с неподвижным телом, лежащим на импровизированном операционном столе этого незнакомца. Мое сердце как будто... такое ощущение, что оно обмотано колючей проволокой, и каждый раз, когда я вдыхаю, и моя грудь расширяется, сердце набухает и прижимается к этой проволоке, глубоко пронзаясь. Сиделка во мне хочет проверить жизненные показатели Зета, чтобы выяснить, что с ним происходит, но мне чертовски страшно. Беспокоюсь о том, что обнаружу, и о том, как это повлияет на меня. Мне кажется, что я на грани потери контроля; если увижу, что он умирает, знаю, что произойдет. Для меня это будет концом всего. Противилась этому, боролась, отрицала, но не было смысла пытаться. Я влюбилась в эту безрассудную, опасную, ужасающую душу, и теперь, когда поняла это, не готова отказаться от него.

Я выхожу из комнаты и направляюсь к Лейси, сидящей на потертом диване, уставившись в пространство. Она выглядит достаточно травмированной, но мне необходимо задать ей еще один вопрос.

— Лейс, какая у тебя группа крови?

Ее веки трепещут, затем взгляд фокусируется на мне.

— Я не знаю.

Я выдыхаю, закрываю глаза, делаю паузу. Моя группа крови — А (II). Моя кровь подойдет людям с той же группой крови, или АВ (IV). Если у Зета О (I) группа, как у половины долбаного населения мира, то моя кровь может убить его. И Лейси не знает свою группу крови. Если у нее АВ (IV), святой грааль переливания крови, то не имеет значения, какая группа у Зета; она сможет ему помочь. Вероятность этого практически равна нулю. Но переливание крови Лейси Зету — наш лучший вариант на данном этапе. Она его сестра. Это не означает, что у них одна и та же группа крови, это значит, что они более совместимы.

— Я могу ему помочь? — шепчет Лейси, прерывая мои панические мысли.

— Мы можем попытаться, — говорю я.

Я не могу украсть кровь из больницы, и вряд ли мы найдем лучшего кандидата.

Доктор начинает процедуру переливания крови, я не могу усидеть на месте. Я хожу взад-вперед в другой комнате, борясь с чувством страха, который не испытывала раньше. После переливания крови Лейси белее простыни. Она выходит и садится со мной, включает телевизор, хотя не смотрит его. «Симпсоны», звучащие на заднем плане, заполняют тишину, это отвлекает меня. Это останавливает мою истерику.

Через три часа появляется Кейд. Он надел свой жилет, он выглядит опасным и раздраженным.

— Эта сука умеет водить, — это единственное, что он говорит.

После некоторого побуждения, он подтверждает, что Майкл принял на себя основной удар, ему удалось уйти он придет, как только сможет. Также он сообщил, что Чарли не был арестован. Одному Богу известно, что сделал этот псих, чтобы избежать этого. Кейд садится рядом с Лейси на диван, его глаза расширяются от удивления, когда она прижимается к нему и сворачивается в клубок. Они встретились только сегодня днем, он не знает, что потребность Лейси в объятии перекрывает все формы социального этикета. Он пожимает плечами, обнимает ее, и мне хочется поцеловать его в щеку.

В середине ночи Зет приходит в себя. Доктор, — его зовут Уэст, мне сказал Кейд, — подходит чтобы сообщить об этом.

— Он туго перевязан, я дал ему успокоительное, чтобы он не шевелился. Вы могли бы попытаться не волновать его?

Дерзкий ублюдок. Я сурово улыбаюсь Уэсту, протискиваюсь мимо него в комнату. Затуманенным взглядом Зет смотрит в потолок, он хмурится, медленно моргая от света.

— Ты должен знать, что я очень зла на тебя, — тихо шепчу я.

Голова Зета медленно поворачивается в сторону, словно она тяжелый шар для боулинга. Его губы растягиваются в ленивой улыбке.

— Я тоже очень зол на себя, — говорит он.

Для человека, которому ввели достаточно успокоительного, чтобы усыпить маленького слона, его речь на удивление четкая. Мое сердце сжимается и ноет в груди.

— Почему ты злишься на себя, Зет?

— Потому что... ты уйдешь, — говорит он, ему требуется некоторое усилие, чтобы сказать это. Разряд чего-то болезненного и слишком горячего пробегает по моим венам, зажигая меня. Он думает, что я ухожу? Мне нужно время, чтобы обдумать это. Если он так думает, то, может мне стоит сделать это. Может быть, мне стоит уйти не оглядываясь. Как только я начинаю обдумывать этот вариант, я понимаю, что этого никогда не случится.

— Почему ты так говоришь?

Я прохожу в комнату и осторожно сажусь на край стола, где он лежит под действием лекарств, циркулирующих в его теле.

— Из-за этого... из-за... меня.

Я сомневаюсь, что он сказал бы что-то подобное если бы был в хорошей форме. Он бы рычал, говоря, что могу делать, черт возьми, все что хочу, и все это мой выбор. Но я думаю, что лекарства немного развязали его язык.

— Ну, что ж. Я не собираюсь говорить, что ты, возможно, немного поторопился с ситуацией в больнице, но не слепая, Зет. Я вижу основной мотив.