Падшие из ада

Юлия пару раз моргнула, и лес отступил, превратившись в тянущиеся вдоль стены трубы и жгуты проводов. Его скрип и шелест рассыпался на обрывки чьего-то разговора и хрипение рации. Осталась лишь боль в правой ноге, вспыхнувшая с новой силой, когда девушка попыталась пошевелиться. Скосив глаза, она разглядела обмотанную бинтами икру, и лохмотья, оставшиеся от разрезанной до колена штанины. Вокруг простирался голый серый бетон, и только под нею кто-то подстелил тонкий походный коврик.

Закрыв глаза, Юлия попыталась сосредоточиться, вспоминая цепь предшествовавших событий. Она помнила, как прибыла в «Айсберг» для прояснения ситуации на месте, помнила, как они отправились на лифте наверх, чтобы вскрыть запертую дверь, помнила снопы искр, вылетавшие из-под фрезы и брюзжание стоявшего рядом коменданта… А вот потом – все, пустота. Словно тумблером щелкнули.

Юлия попыталась перекатиться на бок, но сразу же зашипела от боли, пронзившей забинтованную ногу. Вдобавок, что-то грубо ухватило ее за левое запястье и решительно вернуло на место. Послышался металлический лязг. Обернувшись, девушка обнаружила, что прикована наручниками к одной из труб. Вот так поворот!

Голоса, которые она слышала, сменили тональность, отреагировав на шум, загремели отодвигаемые ящики. Бледный свет, льющийся из дверного проема, заслонила чья-то широкая тень!

– С пробуждением, Юлия Александровна! Долго же Вы отсутствовали, мы уж беспокоиться начали.

Незнакомец подошел ближе и присел на стоявший рядом контейнер. Скудное освещение мешало толком рассмотреть его лицо, но голос, резкий, уверенный и привыкший отдавать приказы, сам собой дорисовывал недостающие черты – решительные и властные. Человек подался вперед, и луч света выхватил из полумрака короткие с проседью волосы и изувеченное, словно изгрызенное крысами ухо.

– Когда ребята доложили мне, какая золотая рыбка угодила в наши сети, я сперва им даже не поверил. Что ни говори, а у Всевышнего весьма специфическое чувство юмора, порой граничащее с издевкой, – мужчина встрепенулся, вспомнив о чем-то, – ой, извините, я забыл представиться…

– Не утруждайте себя, Ваше имя мне известно, – прохрипела Юлия, с трудом ворочая сухим языком, – Вы – Семен Волочин.

– О! Похвальная осведомленность, – если он и был впечатлен, то быстро взял себя в руки, – я, честно говоря, не предполагал, что Лига сориентируется так быстро. Отец недаром постоянно держит Вас под боком, такой острый ум нечасто встречается. Тем более в женском теле.

– Завязывайте с подхалимажем и отпустите меня, – девушка выразительно погремела наручниками.

– Боюсь, это невозможно, – Волочин сочувственно развел руками, – я опасаюсь, что Вы способны наделать прискорбных глупостей, могущих Вам навредить. А убежать отсюда все равно не получится.

– Не многовато ли Вы себе позволяете!? – Юлия закашлялась, отчего правая нога вновь полыхнула болью.

– Я сам себе хозяин и делаю то, что считаю нужным, не спрашивая ничьего позволения, – он протянул ей бутылку воды, – вот, промочите горло немного.

Не имело смысла корчить из себя гордую и непреклонную аристократку, а потому Юлия взяла бутылку и с жадностью в нее впилась. Стало чуть легче. По крайней мере, язык перестал царапать иссушенный рот.

Помимо утоления жажды, небольшая передышка позволила Юлии слегка утрясти мысли в гудящей голове. Она по-прежнему находилась в «Айсберге», хотя голые бетонные стены и тянущиеся вдоль них охапки труб и кабелей мало походили на изысканные интерьеры элитного жилого комплекса. Судя по всему, она оказалась в техническом помещении, вероятно, на той самой «перемычке», о которой говорил комендант. Выходит, дверь они все-таки открыли, но вот что было дальше? Почему она ничего не помнит, и где она успела поранить ногу? Где остальные? И, черт подери, где Тимур, когда он так нужен?

Юлия подобрала вожжи своего разума и постаралась вернуть мыслительный процесс в рассудительное русло. В голове теснились вопросы, но, чтобы получить на них ответы, следовало соблюдать осмотрительность и действовать аккуратно. Волочин вовсе не обязан посвящать ее в свои планы. Неплохо бы повернуть разговор так, чтобы он сам захотел ими поделиться. Однако он вовсе не похож на простачка, а с учетом того, что полковнику удалось сохранить в полной тайне подготовку своей операции, он не привык разбалтывать ценные сведения направо и налево. Придется постараться.

– Мне нужно поговорить с отцом, – Юлия поставила бутылку на пол и попыталась поудобней усесться на коврике, подтянув под себя здоровую ногу.

– Увы, но это также невозможно, – Волочин состроил скорбную гримасу, – Да и что Вы намеревались ему сказать?

– Что я жива и здорова… ну, более-менее. Он за меня беспокоится.

– Что, правда!? Вот уж никогда бы не подумал, что Председатель Совета Лиги способен на такое проявление человеческих чувств!

– Думайте, что хотите, но мне надо отчитаться обо всем, что с нами произошло. Кстати, где Тимур?

– Ваш мордоворот?

– Мой личный перфект.