Падшие из ада

– Восемь лет назад, – пришел ей на помощь полковник, – и, знаете что, четверо из тех, кто тогда участвовал в операции, а после вышел в отставку, сейчас находятся здесь, рядом со мной. Так что мы прекрасно осведомлены обо всех тактических ходах и приемах, которые против нас могут использовать, и на любой из них уже заготовили необходимые контрмеры. У тех полицейских, что служат сегодня, нет реального боевого опыта, нет практики, а у нас – есть! Они и шагу ступить не могут без своих технологичных игрушек, что позволяют им смотреть сквозь стены, без дронов, проводящих для них разведку, но мы способны превратить всю их электронику в кучу бесполезного металлолома. Так что против нас они – словно слепые котята против матерых волков, мы можем отбиваться от них и держать осаду сколь угодно долго. В отличие от остальных обитателей «Айсберга».

Волочин ткнул пальцем в потолок.

– По моим прикидкам, где-то на третьи сутки жажда поставит перед ними вопрос – будут ли они и дальше следовать заложенным в их головы установкам, соблюдая все законы и правила, если это неминуемо ведет к смерти? Думаю, уже завтра мы получи на него ответ. Мои ребята подключились к внутренней системе видеонаблюдения здания, и очень скоро весь мир сможет вместе с нами в прямом эфире наблюдать величайшее и ужаснейшее реалити-шоу в истории! Хотите, я и Вам принесу планшетик, чтобы Вы тут не особо скучали.

– Вы определенно сошли с ума.

– Безумен не я, а мир вокруг нас. И он нуждается в лечении.

– Пусть так, ладно, но неужели нельзя обойтись без таких вот радикальных решений? – решимость Волочина не оставляла сомнений, что он готов идти до конца, но Юлия не прекращала попыток найти компромиссный выход из положения, – Вы уже привлекли внимание, хватит, теперь Лига выслушает Ваши доводы, никуда она не денется. Я могу за Вас поручиться, если потребуется. Но оставьте людей в покое, там же есть и женщины и дети!

– Увы, но язва, разъедающая человечество, взгрызлась так глубоко, что ее не побороть без реально действенных мер. Только сильный шок, только очищающий катарсис способен вывести людей из забытья и заставить задуматься. А что может быть трагичней, чем вид обезумевшей от голода матери, пожирающей свое дитя?

– Вы… Вы… – слова комом застряли у Юлии в горле.

– Да, – кивнул Волочин, – именно так. И даже не пытайтесь меня отговорить или образумить. Мы свое решение приняли и внутренне готовы к тому, что нас отсюда вынесут вперед ногами, а потому даже не продумывали план отступления. Отступать нам некуда. Мы пройдем этот путь до конца вместе со всеми, кто, волею судьбы, оказался с нами здесь, в «Айсберге».

– Умоляю Вас, остановитесь! – прошептала девушка, чувствуя, как слезы бессилия покатились по ее щекам.

– Только не надо думать, что мне это доставляет какое-то садистское удовольствие, вовсе нет! Мне больно ничуть не меньше Вашего, но я должен ожесточить свое сердце и завершить начатое. Как бы ужасно это ни звучало, но, ради мирного и безопасного будущего, здесь и сейчас мне придется превратить «Айсберг», этот рукотворный кусочек эдема, в триста этажей ада.

* * *

– М…

Голова отозвалась болезненным вибрирующим эхом, как спелый, налитый соком арбуз, по которому щелкнули пальцем.

– М-м-ф, м…?

– Ты еще жив? Удивительно даже, – сухой голос Киры с трудом пробился сквозь густой туман забытья.

– Кот… который ч… час? – язык еле ворочался во рту, спотыкаясь о коварно рассевшиеся на его пути зубы.

– Понятия не имею.

Я вытащил руку из-под подушки и попытался сфокусировать мутный взгляд на циферблате наручных часов. Мануфактурник от «Орис» всем хорош, особенно запасом хода в 10 суток, но вот люминофора на стрелки производитель откровенно пожалел. За такую цену мог бы…

Я с досадой вспомнил сумму, в которую мне обошлась эта безделушка, и только вздохнул, прикидывая, сколько всего куда более полезного можно было бы приобрести за эти деньги. И дернула меня нелегкая всякие шестеренки коллекционировать. Что в них проку, какой смысл в ручной сборке и дорогой отделке циферблата, когда ты с похмелья стрелки разглядеть не можешь!?

– Пол… девятого, – промычал я, наконец, – а сейчас еще вечер или уже утро?

– Утро.

– Что, правда? А куда вечер подевался?

– Вышел прогуляться. Жаль, тебя с собой не прихватил.

– М-м-ф…

Краем глаза я заприметил бутылку с водой, стоящую на прикроватной тумбочке. Жизнь начинала налаживаться! Даже в самом крутом угаре я всегда помнил, что утром будет плохо, и, когда я проснусь, вода обязательно должна быть рядом. К счастью, и на этот раз мой автопилот меня не подвел. Осторожно приподнявшись на локте, я взял бутылку и сделал несколько жадных глотков.

Медленно и аккуратно, чтобы мозги не бились о стенки черепа, я сел на кровати. Беглый осмотр показал, что я уснул поверх одеяла прямо в одежде. Ну, хоть ботинки снял – уже хорошо. По молодости бывало и хуже. Главное, что в глубинах хмельного дурмана меня не сумели догнать кровавые картины воспоминаний о вчерашнем дне. А головная боль – это поправимо.

– Электричество? – спросил я в темноту.

– Все по-прежнему, – отозвалась сзади Кира.

– Черт.