Падшие из ада

– Простым обывателям, которые, увидев перспективы, что перед ними маячат, смогут оказать на Лигу достаточное давление, чтобы заставить ее отказаться от повсеместного насаждения психокоррекции во всех ее проявлениях.

– Уже имеющихся у Вас… презентаций, – Юлия кивнула на планшет, – для простых людей более чем достаточно! Почему Вы не свернете свою операцию, пока дело не зашло слишком далеко?

– Проблема в том, что я пока не могу донести до них свои послания. Наши видеозаписи активно вычищаются из Сети, а недавно в районе «Айсберга» вдобавок начала работать станция постановки помех, затрудняющая нам выход в эфир. И, боюсь, для Вас это – плохая новость.

– Почему?

Девушка с тревогой наблюдала за тем, как вокруг Волочина суетятся его подручные. Вспыхнул яркий свет, и Юлия вся похолодела, вспомнив свое прошлое «интервью».

– Потому что мое предыдущее предупреждение не было воспринято всерьез! А я не люблю, когда меня воспринимают как дешевого жулика! – полковник вышел вперед, в залитое светом пятно, и в его руке блеснул нож.

– Что… что Вы задумали!? – девушка рефлекторно вжалась спиной в гребенку стальных труб.

– Хочу передать еще одни привет Вашему непонятливому папеньке, – он подошел к Юлии и скомандовал, – снимай!

Та закричала, пытаясь отбиваться, но хрупкой девушке сложно противостоять здоровому мужику, тем более, когда у тебя одна рука прикована наручниками к трубе. Волочин быстро взмахнул лезвием и отступил назад, оставив Юлию корчиться на полу, изрытая проклятья и хватаясь за голову. Между ее пальцев заскользили струйки крови.

– Снято! – доложил оператор.

– Отлично! Перевяжите ее, – Волочин отбросил в сторону еще теплый клочок окровавленной плоти, – я же говорил, что мы с Вами похожи. Теперь даже внешне.

* * *

Было даже приятно оказаться вновь в безлюдной темноте лестничных маршей, где никто не пытался нами помыкать и диктовать свои условия. Ноги сами отыскивали ступеньки, отсчитывая по двенадцать штук между тесными лестничными площадками, где разворачивались и топали дальше. Один раз нам навстречу попалась пожилая супружеская пара, поинтересовавшаяся положением дел в супермаркете, и, услышав от нас обнадеживающие новости, заспешившая наверх.

Пятьдесят этажей между «жемчужным» и «сапфировым» уровнями занимали сплошные офисы, а потому здесь не приходилось рассчитывать на укромный уголок для короткого отдыха. Но нам повезло – в одном из холлов мы наткнулись на большой кожаный диван, где переждали с часок, пока не перестанут ныть оттоптанные ноги.

Впрочем, полноценно расслабиться не получилось, поскольку, воспользовавшись передышкой, о себе немедленно напомнили голод и жажда. Там, в магазине, в суматохе общей свалки, нам было некогда задумываться о таких мелочах. Упаковки печенья с пакетиком сока, которые нам выдали в качестве пайка, хватило, чтобы заглушить их на некоторое время, но тут, в тишине пустынного холла, недовольный желудок вновь подал голос.

Пришлось снова трогаться в путь. Чем быстрей мы отсюда выберемся – тем лучше.

Всю дорогу у меня не шла из головы оброненная фраза насчет того, что на нижних этажах ситуация еще хуже. Как я ни напрягал фантазию, но так и не смог придумать, какие бесчинства можно устроить на, скажем, 150-м, «жемчужном» этаже, где располагались кинотеатры и концертные залы. Единственную ценность на этом, сугубо культурно-развлекательном уровне, мог представлять разве что буфет с попкорном и газировкой, но его ограниченные запасы не стоили того, чтобы развязывать из-за них масштабную битву. Да еще с настоящими жертвами!

Ерунда какая-то! Там нет ничего, ради чего стоило бы драть друг другу глотки!

Оставалось лишь надеяться, что мы неверно интерпретировали услышанное, придав слишком большое значение броским словам, ввернутым для пущего эффекта.

Обитель культуры и искусства встретила нас уже привычным полумраком. Однако, в отличие от других помещений, изрядно поостывших за последние дни, но все же остававшихся достаточно комфортными, здесь оказалось заметно холодней. В воздухе чувствовалось движение, вроде легкого сквозняка, что при полностью отключенной системе вентиляции и наглухо запечатанных зеркальных фасадах выглядело странным.

Не сговариваясь, мы двинулись навстречу ветерку, бесшумно шагая по мягким коврам, застилавшим весь пол на этаже. В темноте вокруг нас тускло поблескивали латунные стойки с бархатными канатами между ними, отмечавшие входы в пустые концертные залы.