Падшие к небесам

– Вот видишь. Ты боишься сказать мне правду, а теперь ты врешь родному отцу. И если я тебе поверю, ты воспримешь это как данность, что отца можно легко провести. А дальше ты перестанешь уважать меня. Пожалуйста, не разочаровывай меня, Адиль, – Отец постучал пальцем, который показался Адилю жестче арматуры, – Я прекрасно знаю, что это и к чему она тебя приведет. Это очень важный момент для тебя сынок. Хвала Всевышнему, что ты у нас такой дурачок, что пришел вчера пьяный и оставил свою «догонялку» в грязных носках, плюхнувшись на диван. Хвала Всевышнему, что мы обнаружили это сейчас, когда ты только начинаешь учиться.

Адилю казалось что если, на него сейчас вылить стакан воды, то комната заполнится паром, не успев вода добежать до плеч. Он и вправду взял эту проклятую пятку, что бы ночью, когда родители лягут, аккуратно догнаться во дворе.

– И ладно ты был бы неспособным к учебе. Ты же мозговитый парень, сынок. Вспомни, ты и половину своих стараний не приложил, а закрыл сессию с одной четверкой всего. Я могу тебя побить ещё, но это ничего не изменит. Вот сейчас, не выходя из этой комнаты, ты примешь для себя решение по какой дороге ты пойдешь. Адиль, подумай, и честно ответь себе, что ты для себя решил. Стать податливой, ленивой, вечно винящей других посредственностью или взять себя в руки и стать хозяином своей жизни. Решай сынок.

Адиль тогда просидел в спальне около часа. Поначалу, тупо боясь выходить. Он смотрел на сверток, к которому отец, выходя, даже не прикоснулся. Он прокручивал в голове слова отца, даже не столько слова, сколько интонацию. Он был так готов к отцовскому гневу, ругани, но меньше всего ожидал услышать в его голосе волнение, которое после сменилось чем-то ласковым. Потом он понял, что это было разочарование. Отец всегда будет любить его, даже когда будет разочарован в нем, и перестанет чего-то от него ждать. Ему стало трудно дышать, от нарастающего, скручивающего внутренности чувства стыда. Он приложил ладони к пылающим щекам и ударил себя за то, что мог так подумать об отце. Ведь он не мог вспомнить, когда отец бил его, кроме сегодняшнего дня. Но больше всего он ненавидел себя за это волнение в голосе отца. Тогда Адиль понял, что для него самое страшное на земле – он был готов быть для отца боксерской грушей, но только не слышать ноток разочарования в его голосе. Он схватил сверток, выбежал из комнаты и смыл его в унитаз. В глаза отцу он смог посмотреть только через несколько дней, но и тогда еле-еле смог сдержать подступившие слёзы.

Но он не сдержал их сейчас, сидя в машине перед дверьми бара, вспоминая этот случай. Как же отец был прав: эта дрянь всегда ведет под руку остальных. Но сейчас он был не в силах устоять перед желанием залить алкоголем обезвоженные глаза. Желание, которое всасывает все остальные душевные порывы, и разгорается тем сильней, чем больше тебя отпускает конопляная лапа. Адиль крутанул корявый полутулуп и, хлопнув дымчатой дверцей, зашагал к дверям одной из самых фешенебельных пивнушек на районе.

Официантка напомнила ему Саиду. Саиду два ребёнка спустя. Повиливая налитым тазом девушка семенила к его столику. Затянутая в фирменный фартук заведения талия пружинила, образуя складки на черной ткани. Чмокнув невидимого комарика перед носом, официантка похлопывала замочком из кистей по пояску фартука.

– Бокал светлого и шамайку, чтоб такая же вкусная была на вид, как и ты, Фарида.

Польщенная девушка погладила бейджик, засветив хищный маникюр. Развернувшись спиной она дала Адилю возможность разглядеть все свои преимущества и направилась к стойке. По ту сторону фартука преимущества были очень даже. Он выгрыз из пачки последнюю сигарету и потянулся к соседнему столику попросить огня. Вдруг половина зала с криками подорвалась, и Адиль машинально потянулся к кобуре. Не нащупав привычного выступа на ремне он вспомнил, что оставил пистолет в сейфе. Адиль обернулся и только сейчас заметил, что на подвесном экране позади него футбольная команда его родного города царапается в надежде отыграть хотя бы один гол у парней в красном. Он проследил несколько корявых передач, будто ему они были тоже интересны, и развернулся обратно. Фарида, играя похотливыми проблесками в аквамариновых линзах, приближалась к столику, держа бокал и тарелку на уровне груди. Ему показалось, что девушка немного сжимает свои прелести, дабы придать им максимальную притягательность.

– Спасибо, кормилица. Какие глаза у тебя интересные.

– Это не мой цвет. Нравится?

– Интересный такой. Вот бы взглянуть в твои настоящие. Тебе не тяжело в них работать?

– Да вроде нет. Я недавно их ношу.

– Прям всю смену можешь, не снимая, в них ходить?

– Я выносливая, не переживай.

– И до скольки у тебя смена?

– А что?

– Да так, я окулист, просто. Могу бесплатный осмотр провести. Ну а дальше как пойдёт. А то я просил шамайку, а ты мне рыбца принесла.