Падшие к небесам

Девочка уже не понимала, смеялась она или плакала, когда повалилась на кровать и зарылась лицом в подушку, ожидая, что же ей прилетит от матери. Прилетела ей щедрая горсть децибел маминой ругани, которую она, как могла, заглушала сложенной подушкой. Выслушав все производные блудницы, которыми мать на всю квартиру клеймила дочку, Заира так и не решилась повернуться к ней. Она очень надеялась, что мать потрудилась закрыть дверь и опять неожиданно для себя засмеялась, представив, как её крики резонируют по всему подъезду. Но смех сразу прекратился, когда Заира почувствовала, как мать схватила её за плечо и, развернув к себе, ударила, увидев реакцию дочки на её тираду. Она била её по плечам и ногам, больно била туда, где совсем недавно были его руки. Каждым взмахом руки она выдирала её из того рая, в котором она находилась только что. Мать остановилась, когда поняла, что дочка не плачет, не просит прощения, не сопротивляется. Заира покачивалась на кровати, пружинящей от одиночных, уже по инерции выписываемых шлепков, и смотрела на мать, послушно сложив руки на животе. По наполнившимся ужасом глазам матери, Заира поняла, что смотрит на маму с тем же выражением, что было у Малики сегодня в фойе. Женщина отдёрнула руки, прислонила их к груди, пытаясь унять подступишвую дрожь, и выбежала из комнаты. Заира, будто преследуя мать, подорвалась с кровати и выглянула в прихожую. Входная дверь так и осталось открытой. Девочка прыснула, увидев, как мать затравленно озирается на неё из кухни, и закрыла дверь в свою комнату. Ещё полчаса она стояла на балконе, прильнув к окну и слушая всхлипы матери, но он так и не появился.

44

Витиеватый маршрут Марата только к третьему дню полностью уложился в голове Адиля. Тагир привыкал к нему дольше и первую неделю просто доверялся навигатору начальника – притормаживал, петлял, срезал, следуя за фургончиком. Возле каждой точки Марат сверялся с накладной, проворно накидывал хлебобулки из самых разных отсеков в согнутую лодочкой руку и, выгнув спину, маневрировал между выходящими из магазина. Через минуту он уже закупоривал фургон и прыгал в кабину, направляясь к следующей точке.

Начальство не просто так хвалило парня – работал тот споро, пожалуй, даже слишком. На сосредоточенном, ангельском лице Адиль то и дело замечал проклёвывающуюся в уголке рта ухмылку. Будто Марат не только прекрасно знал, что у его булочно-багетного балета есть свой преданный зритель, но и с намеренным изяществом оттачивал каждое па, дабы наглядно дать понять какой же он душка. Последние три слежки он уже откровенно выкруживал по кварталу, где жил Мирза, притормаживая возле его ворот, подолгу останавливался в тех местах, которые ни разу не значились в его маршруте, и не выходил из машины. Тагира эта центрифуга, естественно, выбешивала и за каждую слежку он выкуривал почти всю пачку.

– Ну что он вот к этой бэхе приклеился, объясни? – пальцы Тагира ткнулись в лобовое, с панели на брюки скатился комок пепла.

– Да дразнит нас, вот и всё, – ответил Адиль, выслушав все детали оргии с родственниками несчастного комочка.

– Надо другую машину взять.

– Ничего брать не надо. Всё по плану. А вот, что тебе точно нужно взять – так это пару отгулов. Поехали в контору.

По большому счёту, Адиля мало интересовали трудовые будни Марата. Надежд на то, что в перерывах между сменами тот пересядет на папин фургон, зарулит до какой-нибудь школы, подхватит одинокую девочку и направится к ближайшей высотке, было мало.

За всё время, пока они с Тагиром сидели на хвосте Марата, тот ни разу не воспользовался отцовской машиной. Но, как выяснилось позже, не пользовался он ей только в рабочее время. План Адиля сработал: парень заметно расслабился от того, что так легко заметил слежку, которую Адиль, в свою очередь, намеренно вел по всем канонам непрофессионализма, разве что только не велел Тагиру, высунуться на манер Эйса Вентуры. Бдительность Марата расслабилась вместе с ним и теперь, недолго выждав, тот постепенно входил в привычный ритм.

Ещё одна группа, которой Адиль поручил наблюдение за вечерними перемещениями Марата, на вторую неделю сообщила, что хлебопашец таки возобновил выезды на ухоженном семейном тарантасе. Ухоженном настолько, что, несмотря на антиромантичный дизайн модели в целом, на пассажирское кресло регулярно прыгали крайне презентабельные пассажирки.

Возможно, этому способствовали сияющие колпаки, зеркальная тонировка, облагороженный передок с узорчатой решеткой и другие крупицы тюнинговочной пудры, сглаживающие суровый облик советского автобота. После очередного протокола об амурных покатушках у Адиля возникли сомнения – за той ли машиной следят его парни? Инструкция у группы была простой, следить за черной «четвёркой», которая выезжает из дома по указанному Адилем адресу. Краем глаза он успел осмотреть машину, когда сидел с Хайбулой в беседке Марата, но описанных сотрудниками деталей не припоминал. Но тогда «четвёрка» стояла в гараже, да к тому же задом к нему, и Адиль понял, что легко мог упустить из виду её прибамбасы.