Он сказал, что ему снова нужно уехать спустя три дня, когда она сбежала с ним тогда. Сказал, что скоро вернётся, если удастся найти деньги на операцию. Она чувствовал себя такой сильной рядом с ним, думала, что когда пойдёт в школу, будет поливать из ведра своим счастьем всех вокруг. Но когда он снова исчез, она поняла, что не может выдержать даже двух уроков. Не может и слова сказать Малике, которая отвечала ей тем же. Она готова была возненавидеть его за то, что он сделал её такой уязвимой. А после смеялась над собой, чувствуя, что как только его увидит, бросится ему на шею. Она уже не помнила, сколько прошло времени, когда он позвонил. Снова поздно вечером и с незнакомого номера.
– Привет, крепышка. Мы скоро встретимся. Ты простишь меня?
Она прижалась к трубке, вдыхая каждое его слово.
– Да, – ответила она, чувствуя, как в рот заползает слеза, – Ты как? Что сказали?
– Сказали, чтобы я был с тем, кого люблю. Всё оставшееся мне время.
Заира едва не выронила телефон.
– Не плачь, Зайкин. Есть и хорошие новости – не надо продавать машину. Будем кататься, сколько захочешь и куда захочешь.
– Я просто хочу к тебе. Приезжай, пожалуйста, побыстрее.
– Не успеешь свои ушки посчитать, как твой лысый заяц будет рядом.
– Ты что лысый?
– А после химии как по другому? Зато похудел, ещё одна хорошая новость. Того и гляди ростовчанка какая-нибудь сманит.
– Я убью тебя.
– Скоро мы оба убьёмся и всем бякам в лицо рассмеёмся. Я захватил небольшой букетик для тебя отсюда. Мне на всё плевать родная, если ты будешь со мной.
– Ну зачем ты, не надо. Вдруг найдут.
– А я скажу лекарство. Ладно, сладкая, я отключаюсь. Представляй меня без волос каждую ночь и готовься.
Он был в той самой кепке, когда они увиделись в первый раз. Сказал, чтобы она сама сняла её, когда будет готова. Заира и не делая этого заметила, как он изменился. Лицо осунулось, вместо привычных завитков из-под кепки выглядывали пунктиры ссадин и запекшиеся штришки мелких порезов. Он улыбнулся, отвернул козырёк назад, Заира заметила, как дрожала его рука, и положил голову ей на плечо. Она почувствовала, как он черкнул кончиком носа по шее, будто щенок вымаливающий ласку. Дыхание было таким же горячим. Заира потянула за козырек, и кепка медленно сползла с головы. Он послушно оттянул усеянную антеннками голову назад и вновь уронил её на плечо.
– Поехали ему руки обломаем, – прошептала Заира, массируя колючую макушку.
– Кому? – он вскинул на неё глаза, не поднимая головы.
– Вандалу, который тебя забрил.
– Тогда ломай мне.
Он скинул голову и виновато склонил её, поднимая жилистые руки. Из-под воротника показался горбик шейных позвонков. Заира не помнила, замечала ли она его прежде. Вероятно, он слишком сильно наклонил голову, подумала она и надела кепку обратно.
– Поедем, я всё подправлю.
Она плакала всю последующую ночь, пока на подушке не проступили замешанные с тушью контуры лица. Ей показалась, что тогда, она выплакала всё что можно. Прижимая горящие уши к голове, Заира пообещала себе, что не заплачет больше никогда в жизни, не представляя, что очень скоро выполнит это обещание. В этот день мать купила ёлку, чего не делала никогда. Очередная попытка развеселить дочку, создав праздничное настроение, провалилась. Единственное, что елка навеяла Заире это воспоминания об отце, с которым было когда-то так весело её наряжать, который незаметно отрывал иголку с дерева и покалывал хохочущую дочку.
Сейчас же её выбешивало каждое прикосновение ветки. Отчасти виной тому было нарастающее желание вновь вдохнуть того, что он ей давал. Делали они это всё чаще, каждый раз объедаясь целыми пакетами сладостей. Заира даже начала замечать, что он стал немного набирать вес, на что он отшучивался, что лекарство и вправду работает. Она отдёрнула руку, пытаясь прикрепить последний фонарик, и в гневе едва не опрокинула елку на пол, когда услышала, как в окно лоджии прилетел очередной камешек.
Мать ушла к подруге, у которой заказала несколько елочных игрушек ручной работы, в том числе с портретом дочери. Времени у них было достаточно, но он не зашёл в квартиру, а лишь протянул через дверь зажатый кулак и прислонил его внутренней стороной к её носу. Когда она обулась в первое, что попалось под ноги, и поплыла за его рукой в подъезд, он усмехнулся и напомнил, что неплохо было бы надеть и куртку. Он объяснил, где стоит машина и, накинув на неё капюшон, вышел из подъезда, пока она запирала дверь. Они поехали на горку, расположились на заднем сиденье и, вторя гудкам, наблюдали, как привокзальная темень всасывает казавшиеся красными ленты составов.
– Почешите вагону спину, да вот тут-тут-туут, – подула Заира вслед сальтующему окурку.