Падшие в небеса. 1937 год

— А ну, нагнулся мать твою! Команд, что ли не понимаешь? — громила пробасил на самое ухо. Удар гигантской силы в живот. Павел вскрикнул и согнулся пополам — выронив трусы. Они, нелепой, синей тряпкой, упали к ногам на каменный пол. Клюфт с ужасом почувствовал, что огромная ладонь легла ему на ягодицу. Вторая рука гиганта хлопнула по спине.

— Задница чистая! Осмотр закончен! Вещи собирай и к столу! — скомандовал Клюфту старшина Иваненко.

Павел не мог восстановить дыхание. Он хватал воздух ртом, словно рыба. Рука, с трудом нашарила на полу трусы и брюки. Клюфт опустился на колени и ползал по полу — собирая вещи. Старлей и лейтенант с усмешкой смотрели на него сверху. Павел поднял глаза. Они издевались даже взглядом! Никакой жалости — только презрение!

«За что? Что такого я им сделал? За что они меня так ненавидят? Почему? Почему они решили, что я плохой? Да, им дал команду арестовать меня! Но это еще не значит, что я плохой? Почему они зачислили меня в стан врагов? Так категорично? Без полутонов. Только черное и белое. Неужели при их страшной работе не попадались невиновные? Нет? Почему? Почему эти люди так себя ведут? Они даже простые советские парни? Такие же, как я? Нет!»

— А ну, кончай там ползать! — заорал старшина. Иваненко уселся на место фельдшера за столом. Рыжий монстр, что-то написал в бумаге.

— Иди сюда, я сказал! — пробасил он Павлу. Клюфт, сгреб в охапку тряпки и поднявшись с пола, подошел на зов веснушчатого гиганта. Иваненко прикрикнул:

— На стол одежду! Старшина тщательно проверил каждый шов — брюк, свитера, рубахи. Посмотрел презрительно на трусы и швырнул их в лицо Павлу.

— Одевай, свои подштанники!

Клфют трясущимися руками начал одеваться. Ноги подкашивались. И тут, старшина, заметил — именные, отцовские часы. У рыжего монстра засветились глаза:

— Все украшения и часы снять! Шнурки из ботинок вынуть! Павел вздрогнул и в страхе прикрыл часы руками. Швейцарский механизм тревожно тикал под ладонью:

— Это подарок моего отца! Я не отдам. Это все, что осталось от моего отца! Зачем вам часы? Мои часы!

— А ну! Снимай часы! В камере не положены, ни украшения, ни часы! — рыжий верзила поднялся из-за стола. Павел смотрел в глаза этому монстру. Никакого огонька интеллекта и в помине! Просто — пустой взгляд, озлобленного существа, чьи движения, фразы и повадки доведены до автоматизма. Зомби — с силой геркулеса и разумом гориллы! Страшно! Не подчиниться ему — получить еще один удар по почкам, или в печень. А где, гарантия, что она не разорвется?! И Павел, через пару часов, не умрет, тут же, на полу?! А этот ублюдок, в белом халате, напишет — скончался от сердечного приступа. И все! Павел понял, что выхода нет. Он, медленно расстегнул кожаный ремешок и положил серебряный корпус на стол. Огромная ладонь, тут же заграбастала отцовскую реликвию. Иваненко удовлетворенно буркнул:

— А за сохранность ваших вещей отвечает администрация тюрьмы! Все ценные вещи будут вписаны в протокол. И эта тоже. Да и зачем вам в камере часы?

— Это подарок отца! Но, тут, в разговор встрял фельдшер:

— Так у вас нет претензий к своему здоровью? Вернее — вы здоровы?

— А вы, не видите? — вызывающе и грубо ответил Павел. Фельдшер пожал плечами:

— Нет, не вижу. Я вижу несколько ссадин и синяков, которые не как не угрожают вашему здоровью. Возможно, эти синяки, вы получили в какой то драке. Уже давно…. - медик покосился на старлея и лейтенанта. — Подпишите тут, что вы не в чем не нуждаетесь, ни в какой медпомощи, — фельдшер пододвинул к краю стола листок с протоколом. Павел посмотрел на бумагу и на фельдшера. Он ехидно улыбался. Отказаться? Но рядом сидит «рыжий монстр-громила» — который, тяжело дышит и что-то усердно пишет в другом протоколе. Разозлить этого «Иванушку-дурачка»? Да и если не подписать — что изменится? «Все равно не отпустят! Сволочи! Все равно надо жаловать людям в более солидном звании — полковникам, а лучше генералам!» — решил про себя Павел. Он взял ручку на столе и черкнул свою подпись в листе протокола. Фельдшер удовлетворенно кивнул головой и посмотрел на старлея и лейтенанта. Те радостно заулыбались и закивали головами словно кони. Старлей вскрикнул:

— Так, все? Мы можем идти? Все процедура? Окончена? А то нам еще ехать надо! Иваненко насупил брови и буркнул:

— Ну, что вы, в самом деле, еще минута! Процедура опознания. Может он себя не признает. По документам все в порядке. А вот по личности! — медик толкнул Иваненко в бок. Клюфт понял — «старший» тут, почему-то, этот фельдшер. Он играл первую скрипку. Может потому, что звание у него было выше — да и образование позволяло командовать. Этот «громила-старшина» ничего самостоятельно решить не мог. Иваненко словно очнувшись, поднял глаза и дико заорал:

— Фамилия, имя, год рождения! Клюфт, вздрогнул. Он, пытался одеть трусы и чуть не упал от этого вопля. Кое- как, натянув на себя белье — Павел выдохнул и прошептал:

— Клюфт, Павел Сергеевич, пятнадцатое, июня, тысяча девятьсот семнадцатого.

— Место рождения социальное происхождение! — вновь заорал Иваненко.