Падшие в небеса. 1937

Диск телефона, медленно вращаясь, трещал, словно детская игрушка. Наконец где-то внутри аппарата что-то щелкнуло. Офицер напрягся и жестко сказал в микрофон трубки:

– Алло, это оперчасть? Моя фамилия Григорян! Да, здравия желаю. Мне бы переговорить с вашим сотрудником. Следователь Маленький. Да!

Повисла пауза. Григорян, прикрыв трубку ладонью, прошептал Вере:

– Пошли вызывать! Сейчас найдем вашего родственника! Сейчас.

Но тут, же его лицо стало серьезным. Александр выслушал ответ и медленно, положив трубку на телефон, тяжело вздохнул:

– Не везет вам, Верочка! Не везет! Нет его! Маленький в командировке. В служебной.

Вера опустила голову и молча, направилась к двери. Григорян поспешил за ней. Он услужливо дернул за ручку, пропуская девушку вперед.

– Верочка, простите, конечно, что вот так получается. Простите. Но что возможно, я помогу. Вы позвоните мне! Может, у вас еще какие-то просьбы есть? А? А то я могу что-нибудь попробовать сделать для вас!

Щукина шла по длинному коридору. На ее глаза вновь навернулись слезы. Вера не хотела сейчас разговаривать с этим услужливым кавказцем. Но грубить она не решалась, кто его знает, может, и вправду придется к нему обратиться?

– Да что вы можете сделать. Отца же из лагеря вы не вернете? Вы же не волшебник! – прохныкала Вера.

– Да, конечно, из лагеря. Но я могу узнать, в каком он лагере. Хотите?

Вера остановилась. Офицер смотрел на нее с восхищением и надеждой. Он ждал ее ответа, искренне переживая. Этот блеск надежды обрадовал Щукину. Вера грустно улыбнулась:

– Что вы хотите взамен? Вы же не просто так будете это делать? Вы же что-то попросите в ответ? Да?

– Ну, зачем вы так, Верочка? Зачем? Я искренне хочу помочь! – Григорян покраснел.

Он опустил глаза и добавил:

– Конечно, я хотел бы встретиться с вами. Пойдемте со мной в ресторан, что ли сходим? Или в парк прогуляемся? В кино? А? Вера?

– Хм, вот видите, как странно все. Я ищу своего отца, которого посадили ваши коллеги. А вы, чтобы его найти, предлагаете мне развлечься? Хм… странная штука жизнь…

– Ну что, теперь, вы должны тоже покончить с собой, как ваша мать? – вспыхнул Александр.

Вера кивнула и, повернувшись, двинулась к выходу:

– Нет, конечно. Нет, Александр Рубенович. Тем более, как я вам говорила, я скоро буду мамой. Скоро! И мне жить обязательно надо. Ради ребенка, – говорила она на ходу.

Григорян семенил рядом. Он поддержал ее за локоть:

– А отец? Кто отец? Вы ведь не замужем.

– Нет отца, он уехал, на север. И будет не скоро! – солгала Вера и заплакала.

– Вот-вот, видите, вам нужен, просто нужен помощник! – Григорян дернул решетку и прикрикнул часовому. – Эй, открой немедленно!

Солдат кинулся с ключами к замку. Он гремел связкой и неуклюже протянул Вере котомку с передачкой:

– Вот, все в целости-сохранности.

Григорян отпихнул часового и, схватив авоську, всучил ее Щукиной:

– Ну, я все равно буду ждать. Буду. Вы подумайте.

Вера взглянула ему в глаза и грустно ответила:

– Я позвоню. Позвоню. Но я не знаю номер.

– Двадцать три сорок! – крикнул Григорян.

– Хорошо, я запомню – Щукина повернулась и быстро исчезла за дверью.

Майор стоял и смотрел ей вслед. Часовому стало неловко от этой сцены прощанья, и он непроизвольно отвернулся. Григорян достал из кармана своих темно-синих галифе очередную папиросу и, подкурив, выпустил дым:

– Ти что, эту жэнщину запомниль?! Как придеть в следующий разь при твоей смене – нэмэдленно веди ее ка мнэ! Понял?! – сказал Григорян вновь с сильным кавказским акцентом.

Он при подчиненных делал это специально, старался показать, что плохо владеет русским языком.

– Так точно!!! – рявкнул в ответ солдат…

…Вера пробивалась сквозь толпу в коридоре. Она расталкивала локтями несчастных посетителей тюрьмы. Топтала их сумки, как медведь по бурелому, шла к выходу. К свежему воздуху! Грудь жгло от слез, от обид и несправедливости! Где-то рядом, испуганно цепляясь за ее локоть, еле поспевала тетя Роза. Грузная женщина бормотала:

– Верочка, Верочка! Что там? А? Что там тебе сказали? А? Верочка, что там? И мой Левочка? И как он? Он как? Его когда увидеть можно? Что тебе сказали? Как твой папа?

Но Вера не отвечала. Шаг, еще шаг! И вот выход! Рывок, дверь скрипнула стальной пружиной. Воздух! В лицо ударил холодный январский воздух. Он пьянил. Он был словно лекарство для тяжелобольного. Вера хватала его ртом, словно боясь, что не надышится. Она давилась этим холодным воздухом!

«Свобода? Такой привкус у свободы? Нет!!! У свободы не может быть такого горького привкуса! Нет! Свобода сладкая, а мне горько!» – подумала Вера.

Слезы катились по щекам, застывая на ветру. Тетя Роза с ужасом смотрела на Щукину и теребила Веру за рукав. Та, бросилась бежать. Бежать прочь! Прочь отсюда!

Но вдруг толчок! Темнота! Вера ударилась кому-то в грудь. Она чуть не сбила мужчину и зажмурилась от стыда. Она так не хотела открывать глаза. И тут… Она услышала:

– Верочка! Здравствуйте!