Падшие в небеса. 1937

Дверь вновь лязгнула затвором и заскрипела ржавыми петлями. Но на этот раз на пороге появился не полковник и не сержант, а лейтенант. Он почесал лоб и прокричал:

– Моргунов, Кличко, Клифт, тьфу ты, Клюфт! Написали фамилию, мать их! – лейтенант оторвался от бумаги и вопросительно крикнул:

– Есть тут Клифт или Клюфт?

В камере повисла тишина. Арестанты притихли и, затаившись, ждали. Соседи косились друг на друга, словно выискивая глазами загадочного человека по фамилии Клифт. Павел, расталкивая локтями соседей, пробрался к двери. Арестанты в испуге уступали ему дорогу и сочувственно смотрели.

– Ты что ли, Клифт? – недовольно проворчал лейтенант.

– Никак нет! Клюфт Павел Сергеевич! – крикнул Павел.

Энкавэдэшник покосился в бумагу:

– Статью скажи!

– Пятьдесят восемь дробь одиннадцать, дробь десять, дробь шесть!

Лейтенант вновь посмотрел в бумагу:

– Ну, все правильно! Павел Сергеевич! Семнадцатого года рождения! Вот суки! Опечатку сделали! Клифт – Клюфт! Какая, мать твою, разница! Выходи в коридор, что встал! – заорал лейтенант.

Павел выскочил из камеры. В коридоре уже стояли три арестанта и испуганно косились на конвоиров. Те дождались, когда из камеры выйдет лейтенант и, захлопнув дверь, кивнет им головой:

– Все! Ведите!

Конвоиры, подталкивая в бока арестантов, гуськом повели их в узкий маленький проход. Идти было неудобно. Приходилось семенить и тыкаться в спину впереди идущего. Павел попытался обернуться, но тут, же получил удар под лопатку:

– А ну! Не воротить мордой!

Шли недолго. Арестантов остановили возле небольшой двери. Один из конвоиров сурово сказал:

– Значит так, заходите и садитесь на лавку! Ждете. Назвали фамилию, входишь в дверь напротив. Назвали другую фамилию, входишь в другую дверь, ясно?

Арестанты уныло закивали головами. Комната, куда их впихнули, была и не камера, и не кабинет. Так, маленький коридорчик, по стенам которого стояли небольшие, грубо отесанные лавки. Окон не было. Лишь две двери. Одна напротив входа. Вторая – справа сбоку. Обычные двери без железной тюремной обивки, затворов и глазков. Витые ручки и светло-голубая краска. Почти как в санатории или в больнице.

Павел примостился на лавку. От деревяшек пахло хвойным лесом. Видно, этот убогий элемент мебели сбили совсем недавно. Клюфт провел пальцами по краю доски и нащупал капельку смолы. Павел поднес руку к лицу и втянул воздух ноздрями. Сосны. Сосновый бор. Пахло сосновым бором!

Клюфт зажмурился. Сосед, что сидел рядом, тихо и тревожно прошептал:

– Кажись, приплыли мы! Только бы по этапу в поезд попасть! Только бы в поезд!

Павел с удивлением покосился на мужчину. Это был средних лет блондин с белыми, словно измазанными мелом, губами. Нездоровые темные круги под голубыми, бегающими глазками, то и дело скрывавшимися под воспаленными ресницами. Мужчина нервно облизнул губы.

– Это что вы тут все сговорились? Все в поезд хотят? Ты что, хочешь прокатиться на поезде? Что у вас у всех такая мания проехать? Может, тут оставят! А?

Блондин покрутил пальцем у виска:

– Э! Видно ты еще не знаешь! Если тут оставят, все! Сливай воду!

– Это почему?

Блондин не ответил, лишь махнул рукой и отвернулся. Конвоир пригрозил ему пальцем, как воспитатель школьнику. Но тут боковая дверь распахнулась и откуда-то из глубины помещения незнакомый голос проорал:

– Ступиков!

Блондин чуть не упал с лавки от страха. Его руки тряслись. Мужчина поднялся в полный рост и неуверенно шагнул к двери. Конвоир раздраженно пихнул его в плечо:

– Заходи, скотина! Что тянешь!

Павел посмотрел на охранника. Их взгляды встретились. Карие глаза солдата внимательно наблюдали за Клюфтом. На этот раз Павел не заметил в них ни злобы, ни презрения. Равнодушие, обычное равнодушие и усталость. Возможно, этот человек уже просто устал от всего.

«Интересно, а так же сидят люди, после того как умрут и перед тем как предстать перед Богом? Так вот в каком-нибудь коридоре ютятся? Как выглядит это чистилище? Так вот? Их, вернее, нас, когда мы умрем, вызывают туда на страшный суд? За дверь? За такую же дверь, окрашенную в бледно-голубой цвет? Где решается наша судьба? Вот так же? Так же вызывают, только вместо конвоиров в форме оливкового и темно-синего цвета старцы в белых одеждах с крыльями за спиной? Интересно, а кто решил, что ангелы обязательно должны быть одеты в белый саван и иметь крылья за спиной? Может, они одеты тоже в форму наркомата внутренних дел? А? Нет, они не могут быть одеты в такую форму. Потому как если есть Бог, он не позволит им так одеваться!» – с каким-то хладнокровным спокойствием подумал Павел.

И вновь скрип. На это раз распахнулась вторая дверь. Высунулся еще один охранник. Он окинул взглядом арестантов и крикнул:

– Клифт!

Павел понял, что кличут его. Но фамилия?! Опять прозвучала странная фамилия. Они путают букву. Путают «Ю» и «И». Сидеть и ждать, когда вновь прокричат, или пойти по зову на искаженную фамилию? Павел покосился на охранника, который стоял сбоку:

– Ну, что уставился? Если тебя зовут, иди!