Падшие в небеса. 1997 год

— Вилор судорожно теребил память. Он скрючился на нарах и, потянувшись, снял туфли. Ногам сразу стало легче. «А дальше, да, да дальше была, была эта встреча… эта проклятая встреча…»

* * *

Тот звонок он резанул тишину квартиры. Вилор поначалу его даже не расслушал. Он, стоя под душем и закрыв глаза, наслаждался живительной влагой резких струй. Они бодрили тело и, массажируя кожу, придавали сознанию какую-то приятную энергию утра, нового дня. Но там, в прихожей, все настойчивее и настойчивее курлыкал звонок. Он словно предвестник беды не умолкал.

Вилор понял, что придется идти открывать, что настырный визитер не успокоится.

Он не уйдет. Он пришел и все будет, так как будет! Щукин вышел из душа и, накинув махровый халат, подошел к двери в прихожей. В этот момент он прочему-то не стал смотреть в глазок. Почему? Ведь он всегда смотрел в этот проклятый глазок! Но сейчас он не стал, не стал и все! Он просто, просто потянулся к замку и открыл дверь… Это был он… Это был тот человек, которого Вилор никогда не ожидал увидеть,… человек, которого Щукин в принципе вообще больше никогда не хотел видеть! Но он стоял совсем рядом, сейчас и здесь! Щукин поначалу даже зажмурился, он не хотел, что бы это было реальностью, но потом, понимая, что выглядит совсем нелепо, открыл глаза и понял, что это не видение…. Это был он! Вытянутое и морщинистое лицо. Маленькие глазки и большой нос. Густые брови и морщины на лбу. Это был Валериан Скрябин. Он стоял и противно и как-то заискивающе улыбался:

— Что не ожидал? Испугался? Вилор вздрогнул, словно очнувшись и, попытавшись придать голосу уверенность, спросил:

— Что надо?! Пришел скандалить?! Мужчина как то виновато и по-детски замахал руками:

— Нет, что ты что ты! Вот просто пришел поговорить! Неужели не пустишь? Ведь нам есть многое, о чем поговорить! Так ведь? А Вилор? Неужели ты не захочешь со мной поговорить! Нам обязательно нужно поговорить! Пустишь? Вилор тяжело вздохнул, он смотрел на Скрябина и понимал, что сейчас не готов разговаривать с этим типом. Но какая-то неведомая сила заставила Щукина распахнуть дверь.

— Проходи, коль пришел! — мрачно буркнул Щукин.

Варелиан зашел крадучись, словно кошка на чужой территории. Он нервно улыбался и внимательно смотрел на Вилора. Тот закрыл за нежданным визитером дверь и махнул рукой:

— Ну, проходи в комнату, там говорить будем, что на пороге разговаривать что ли? Такие разговоры возле двери не ведут. Давай, проходи. Скрябин закивал головой и зачем то согнулся. Вилор с любопытством наблюдал, как Валериан поправляет на туфлях полиэтиленовые чехлы — бахилы, какие обычно заставляют надевать посетителей в больницах.

— Ты что делаешь? — удивился Вилор. — Вытри ноги и все, я потом подотру пол, коль не хочешь снимать туфли.

— Нет, нет, я привык уважать чистоту, и следить не хочу, — Валериан вновь недобро ухмыльнулся. — Да и потом это не трудно,… натянул вот бахилы,… потом выбросил, удобно и хозяевам нет забот.

— Странный ты… ну как знаешь, — Вилор махнул рукой и прошел в комнату.

Там он плюхнулся в кресло. В проеме показался Скрябин, он стоял словно студент первокурсник на первом зачете, не решаясь сесть напротив.

— Да ты садись уж, коль в гостях. Разговор, я понимаю, тяжелый будет?

— Как знать, — тяжело вздохнул Валериан и осторожно присел в кресле напротив.

— В общем-то я не ругаться пришел. А расставить все точки над И. Мне надоело такое положение. Оно всех гнетет. Всех и меня и тебя и Лиду,… - Скрябин опустил глаза. Только тут Вилор заметил, что Валериан в руках держит пакет. Вернее это был сверток, продолговатый и круглый. Щукин ухмыльнулся:

— Да уж, я и сам право давно хотел все точки-то расставить.

— И как ты их хотел расставить? — неожиданно вызывающе и смело спросил Скрябин.

Вилору на секунду показалось, что он знает, про разговор с отцом Виктории. Про этот чертов и проклятый «заказ»! Про дурацкие и страшные планы Щукина!

— Так я не понял, как ты хотел точки-то расставить? — повторил вопрос Валериан.

— Хотел расставить по справедливости, а ты? Скрябин грустно улыбнулся:

— По справедливости говоришь, как странно и я тоже хочу по справедливости, значит у нас одна цель, значит, есть то, что нас может сблизить, или примирить, в конце-то концов.

— Ну, насчет сближения ты торопишься, сближаться я с тобой не собираюсь,… - мрачно бросил Щукин. — Ты не тот человек с кем бы я хотел общаться. Валериан тяжело вздохнул, но не обиделся, он опять грустно улыбнулся и пожал плечами, было видно, что он волнуется. Скрябин, дрожащим и прерывистым голосом сказал:

— Не сближайся, просто… из-за женщины нам быть врагами нет смысла. Она сама должна решить, что и как. А вот быть врагами по творчеству не разумно. Это глупо обижаться на соперника по творчеству! — нервно посмеиваясь, сказал Валериан.

— Ах, вот как ты заговорил. То есть ты, согласился с тем, что Лидия уйдет ко мне? А вот потом, потом будешь меня топить своими гнусными статейками и говорить мол, не обижайся это профессионально… без личности? Так что ли? — возмутился Вилор.