Падшие в небеса. 1997 год

Неожиданно затуманился взор, вместо Валериана перед ним виднелось расплывчатое серое пятно. Вилор лишь услышал ответ:

— Иногда дружок пить с врагами это не значит с ними подписать мировую, — дрожащим голосом сказал ему Валериан.

— Так вот ты зачем и как пришел,…- прохрипел Щукин и откинулся в кресле. Скрябин сидел бледный и испуганный. Руки у него тряслись. Он не знал, что делать дальше, но через несколько секунд, все же встал, и подошел к потерявшему сознание Вилору. Толкнув его ногой, Валериан, закрыв ладонями лицо, завыл тихо и протяжно.

Шестнадцатая глава

Ноги спотыкались об большие и острые камни. В ступни больно врезались твердые грани гранита, противного грязно-розового угловатого гранита. Мерзкое ощущение, хотелось бежать, но сил не было, просто какое-то медленное инерционное движение вперед… И опять боль в ногах, опять удары по ступням…

— Эй! Подъем! Хватит спать! — сквозь сон услышал грубый голос Вилор.

Он еще не успел открыть глаза, но уже понял, его кто-то бьет по ногам. Щукин с трудом разомкнул веки и увидел рядом с собой человека. Высокий мужчина, одетый в светло-серый стильный костюм, стоял возле нар и пинал Вилора по пяткам. Щукин застонал и, поджав ноги, приподнял голову, что бы рассмотреть человека который нарушил его сон. Все тело ломило, спать на голых досках как оказалось, было занятием болезненным, мышцы на руках и спине противно ныли от напряжения.

— Так, вставай, а то сейчас попрошу дежурного принести ведро холодной воды и окачу тебя! — угрожающе сказал высокий человек. Вилор тяжело вздохнул и поднялся с нар. Он нашарил на полу свои туфли и, с трудом натянув их, встал в полный рост. Голова слегка кружилась, во рту пересохло, хотелось пить, и не просто пить, организм требовал большой дозы холодной, воды. Высокий мужчина, осмотрев Щукина с ног до головы, ухмыльнулся и, кивнув на открытую дверь камеры, тихо сказал:

— Выходи, пошли, поговорим.

— Вы кто? — удивленно спросил Вилор.

— Я?! Я тебе позже объясню! — как-то зло ответил незнакомец. В коридоре их ждал толстый старшина, он ехидно улыбался. Щукин брезгливо взглянул на тюремщика и требовательно сказал:

— Воды дайте! Я пить хочу!

Старшина нахмурился и уже открыл рот, что бы ответить Вилору, но его определил высокий незнакомец в штатском:

— Пошли, пошли, я тебе дам и попить и поесть! Все будет!

Вилор обернулся и посмотрел на мужчину. Щукин хотел понять шутит или нет с ним этот тип в стильном костюме. Но сделать это не успел, высокий человек ловким движением схватил сначала одну руку Вилора, а затем и другую. Через мгновение Щукин почувствовал, что ему на запястье надели наручники. Сталь браслетов противно впилась в кожу.

— Это еще зачем? — попытался протестовать Вилор.

— А это теперь твоя бижутерия! Она теперь долго теперь будет украшать твое тело! Руки! Может быть и ноги! — ехидно пошутил высокий. — Иди, давай, шагай! — мужчина толкнул Вилора в спину. Они вышли из помещения ИВС и услышали, как за спиной надрывно лязгнула дверь изолятора. Щукин поморщился и, чуть не споткнувшись на крутых ступеньках, больно ударился плечом об стену.

— Осторожней! — услышал он голос за спиной. — Ты мне пока нужен целый и невредимый,… пока! — угрожающе прозвучали слова мужчины в штатском. Пройдя через помещение дежурной части, они вышли в коридор райотдела милиции. И тут Вилор встал как вкопанный, оказавшись за этой границей, свободы и несвободы, он оказался под прицелом десяток глаза. Посетители РОВД, которые стояли и сидели на лавках в ожидании приема, все как один внимательно уставились на него. Щукин ощутил себя голым на свадьбе.

Грязная все заляпанная рубашка и джинсы. Помятое лицо и главное руки скованные наручниками за спиной! Что чувствует человек, на которого в первый раз надели наручники? Обычному человеку никогда не имевшему дело с милицией это неведомо! Да и обычные люди об этом и не задумываются! Что об этом думать! А жаль! Человек, лишенный свободы двигать руками — это униженный человек! Наручники это не просто средство ограничения движений конечностями, а специальное приспособление лишение человека его достоинства!

«Что думают эти люди, глядя на меня? Что они могут думать обо мне? Они думают, что я злодей и подонок. Что я мерзкий тип и подлец которого вот так как собаку на поводке водят по коридорам милицейского отдела? Собаку?… Странно, как странно, но я тысячу раз видевший собак на цепи, собак на поводке никогда и не мог подумать каково это быть несвободным? Как собаки это терпят? Как они могут сносить все это, целую жизнь? Вот так, подчиняться воле хозяина, ходить с ярмом на шее и таскать цепь и поводок ради миски яды, ради брезгливого поглаживание человеком за ухом?! Нет, теперь становится понятным, почему собак так ненавидят коты и… волки! Почему кошки и волки презирают собак! Как их не презирать, если собаки готовы добровольно быть рабами людей!» — грустно подумал Вилор. — «Почему, почему со мной тут обходятся как с собакой? Почему меня водят как пса на поводке?»