Падшие в небеса. 1997 год

— Ситуация всегда одна. Вот человек, который совершил зло, за которое теперь обвиняют твоего внука, он как должен, по-твоему, понести наказание?

— Как, как,… по закону…

— По какому закону, человеческому?

— Ну, да… Богослов встал с кресла, он подошел к Клюфту и, глядя на него сверху вниз, тихо сказал:

— Пошли… Клюфт как завороженный, тоже поднялся со своего места, он, посмотрел на лицо Иоиля, но вновь не смог разобрать его черты, их скрывал полумрак. Богослов повернулся и медленно двинулся вперед. Он словно плыл по квартире, не касаясь ногами пола. Клюфт расслышал лишь шуршание длинного плаща. Они пришли на кухню. В темноте Павел Сергеевич не мог разобрать, что же собрался делать богослов.

— Значит, ты готов совершить грех, что бы помочь своему внуку?

— Без сомнений,… - буркнул старик.

— Тогда все что тебе надо ты найдешь за мусорным ведром…

— Где?!.. Но богослов не ответил, он стоял и молчал. Клюфт наклонился и открыл дверку шкафчика, где стояла мусорное ведро. Рассмотреть, что-то в темноте было не возможно, старик обернулся и хотел и увидел, он один в темноте помещения. Богослов исчез…

Клюфт напрягся и тяжело дыша, подошел к включателю. Дрожащей рукой он нажал на клавишу… …Он все так же сидел в кресле,…. напротив него мигал и бурчал телевизор. Павел Сергеевич встал и с опаской посмотрел в коридор. Где-то в глубине он увидел полоску света, она пробивалась из щели кухонной двери. Клюфт медленно прошел и потянул ручку…

В кухне горел свет. Старик с волнением смотрел на шкафчик, где стояло мусорное ведро. Он не решался открыть дверку. Он боялся, что сон окажется просто сном… и ничем более… И все же пальцы тянулись к ручке… За ведром Клюфт увидел что-то серое и металлическое. Он нагнулся и встал на колени, что бы лучше рассмотреть. Когда Павел Сергеевич отодвинул ведро, то увидел, что на полу возле самой стенки лежит кухонный нож,… его лезвие было заляпано красно-коричневыми бурыми пятнами.

— Спасибо тебе богослов,… - пробурчал Клюфт и зажмурил глаза.

Двадцатая глава

— С вещами на выход! — ревел конвоир в коридоре. Обитатели камер засуетились и зашумели. Лязганье замка и скрип большой железной двери известили, что к изолятору временного содержания РОВД подъехал автозак… Послышались маты и проклятия. Дежурные по ИВС начали выводить в коридор тех арестантов, кого полагалось этапировать в тюрьму. Вилор сидел на нарах и не знал, что делать. Одинокий арестант в камере, беспомощен, если он первый раз попал за решетку. Одевать или нет туфли? И вообще повезут ли тебя в тюрьму? Но ждать и гадать долго не пришлось, дверь в камеру отворилась и появившийся на пороге милиционер грубо гаркнул:

— Щукин Вилор Андреевич?!

— Да,… - неуверенно ответил Вилор.

— Ну, что сидишь?! Вставай и пошел в коридор! На тюрьму поедешь!

Вилор торопливо надел туфли и выскочил из камеры. В коридоре, словно в очереди к врачу стояли несколько человек. Они ждали очереди подойти еще к одному милиционеру, который сидел за столом и заполнял, какие-то бумажки.

— Фамилия, статья! — покрикивал он на арестантов. Те безропотно бубнили ему свои данные и, забирая какие-то узелки и сумки, выскакивали в другой коридор. Дошла очередь и до Вилора:

— Щукин Вилор Андреевич! — рявкнул он, не дожидаясь вопроса. Милиционер недовольно посмотрел на него и спросил:

— Вещи есть?

— Нет, только ремень… Ему, бросили целую связку ремней и, прикрикнули:

— Выбирай свой… Щукин с трудом нашел в этом клубке пряжек и хлыстов свой ремень и, вытащив его, вопросительно посмотрел на сидящего за столом милиционера. Тот махнул рукой в сторону коридора и прикрикнул:

— Дальше! В соседнем коридоре, а вернее в тамбуре, была большая железная дверь, которая вела на улицу. За ней, впритык с крыльцом, стоял большой грузовик с серой будкой. Дверка в ней была открыта, возле нее топтался еще один милиционер тоже с какими-то бумажками и кричал:

— Щукин Вилор Андреевич! Вилор увидел, что кричит он его фамилию, кому-то вовнутрь будки.

— Быстрее, быстро в автозак проходим! — кто-то сзади подтолкнул в спину Вилора. Щукин неуверенным шагом подошел к лестнице, которая вела вовнутрь будки. Стоящий возле нее конвоир прикрикнул:

— Фамилия имя отчество?!!! Статья?!!! Вилор вздохнул и устало ответил:

— Щукин Вилор Андреевич… статья,… не знаю,… не помню… Милиционер покосился на непутевого медлительного арестанта и завопил:

— Ну! Шевели копытами! Не задерживай! Вилор поднялся по лестнице, тут его схватил кто-то за плечо и втолкнул в тесное помещение. Там было темно, на ощупь Вилор нашел лавку и сел. Он инстинктивно почувствовал, что рядом сидят еще несколько человек. Через несколько минут небольшой кубрик был забит арестантами. На улице послышались какие-то крики, и еще через пару минут дверь в автозак захлопнул конвойный, который тоже залез вовнутрь и уселся рядом с клеткой. Арестанты молча, сидели и ждали отправки. Когда двигатель заурчал, кто-то тихо и обреченно шепнул:

— Прощай воля… Машина затряслась на кочках и затем, притормозив, развернулась и поехала быстрее.