Падшие в небеса. 1997 год

— А надо, что бы всегда! Понимаете… человек умер, а мучаются его дети внуки и прочее. Все кто, когда-то как-то с ним связан. Понимаете. Вот и будет справедливость. Потому, что еще при жизни человек будет знать, что он своим родным и близким зло творит, а не кому-то!!! Человек откинулся на стуле и, достав пачку сигарет — закурил. Он, молча, жмурился и дымил. Клюфт вновь рассмотрел его черты. Они так похожи… они так похожи… Майор Поляков. Он мог быть его родственником…

— Это вы, так воспринимаете справедливость?! — Павел Сергеевич ухмыльнулся.

— Ну да, а вы, вы как воспринимаете?

— Я? Может и я… Но, вот вы?! Вы, как я понимаю, тоже в своей жизни не всегда праведные вещи делали… Собеседник сощурился, он улыбнулся, в его улыбке Клюфт уловил раздражение, легкое и какое-то завуалированное, но раздражение. Павел Сергеевич понял, что попал на «больную мозоль».

— Да совершал… но осознал. Тут ведь, как говорится вовремя осознать. Вот.

— Ну, так зачем, зачем вам опять это? — удивился Клюфт.

— Что-то я вас не понимаю?! Это вы пришли за справедливостью. Вы! Вы обратились к отцу Андрею. Вы! Он попросил меня. Хотя я честно вами скажу, не хочу. Не хочу ничего делать… хотя и сам предложил ему свои услуги. Но, я просил его дать мне сделать добро, поработать на добро.

— Извините… Я думал, вы поможете… Мужчина тяжело вздохнул и, покосившись на Клюфта, махнул рукой и затушил сигарету в пепельнице.

— Я не сказал, что не смогу вам помочь, просто я сказал, что мне будет противно делать, то, что надо. Вот и все. И я сделаю это. Но еще одно, то, что вы должны знать. Я делаю это еще и ради Вики.

— Виктории? — Клюфт удивленно вздернул брови. — Вика вам знакома?!

— Да, я знаю ее с детства. И не хочу, что бы несправедливость была постоянной спутницей ее жизни. Да и мои убеждения вы знаете. Простите. Но про вашего внука я ничего хорошего сказать не могу. Клюфт, грустно улыбнулся. Он сжался и, втянув голову в плечи, словно старый голубь, промокший от осеннего дождя, медленно как-то картинно закрыл глаза.

— Я не прошу, что бы вы любили моего внука. Он человек спорный. Он поэт. Он драматург. Он творческая личность и конечно у него много грехов… в вашем понимании. Но, для меня в первую очередь, он самый близкий и дорогой человек. В первую очередь! И я его люблю. У меня кроме него ничего не осталось. И поэтому…

— Меня зовут Сергей Вавилов. Вы должны знать. Меня зовут Сергей Вавилов… — сказал мужчина невпопад. Клюфт, вздрогнул и беспомощно открыл глаза, он не ожидал услышать в ответ такое…

— Зачем? Зачем мне ваше имя… Сергею стало жаль старика, он улыбнулся и выдохнул:

— Я хочу, что бы вы знали мое имя. Знали… я так долго его скрывал от людей… не хочу больше… почему-то мне захотелось, что бы вы узнали мое имя…

Поэтому и дал себе слово говорить по возможности его и правду… вы простите, но я сказал правду, что я думаю о вашем внуке… Клюфт понял, что человек поменялся. Он поменялся мгновенно и как-то бесповоротно. Он стал, как показалось старику ближе… и немного добрей. Павел Сергеевич облегченно кивнул головой и что-то невнятное промычал в ответ.

— Я вам честно скажу. Я хотел бы, что бы Вика выбрала себе в спутники жизни другого человека… захотел. Но! Я уважаю ее выбор, и уважаю ее право. Поэтому я сделаю все, что бы она была счастлива. Я хочу, что бы она была счастлива и к тому же, я это ей обещал… — сурово пояснил Вавилов.

— А справедливость?! Как же справедливость?!.. Отец Андрей говорил, что вы справедливый человек… и поэтому поможете?… — робко спросил Клюфт. Сергей тяжело вздохнул: