Падшие в небеса. 1997

Одним из арестантов, который томился в тесном отсеке для задержанных, был Вилор Щукин. Он, непроизвольно выслушав шутливый разговор водителя и оперов в салоне, подумал:

«Они даже не могу себе представить, что такое быть не свободным, хотя сами каждый день, каждый час сталкиваются с этой самой несвободой. Но одно дело, когда ты видишь не свободного человека, а другое, когда ты сам становишься узником. Странно, но пока ты на свободе, ты не замечаешь самых маленьких прелестей свободы. Грустно и смешно, но вот бы было хорошо, этих людей для профилактических целей допустим раз в неделю, часов на шесть лишать свободы».

– А ну, выходи по одному! – раздался звонкий голос.

Дверка заднего отсека УАЗика со скрипом открылась, и опера принялись выгружать арестантов. У каждого милиционера был свой подопечный. У Вилора конвоиром был Мухин. Он, расстегнул один из браслетов наручников, надетых на Щукине и, дернув рядом стоящего арестанта, схватив его свободную руку, защелкнул на ней браслет. Через минуту все были словно скованы одной цепью. Каждый из арестантов оказался пристегнут к руке соседа. Получилась эдакая цепочка из четверых человек. Ее опера и ввели в помещение районной прокуратуры. Вилор шел в самом конце этого людского каравана. К его руке пристегнули какого-то возрастного уголовника, это Щукин понял по множеству наколок на пальцах и запястье соседа. Коротко стриженый урка, зло посмотрел на милиционеров и противно ухмыляясь, сказал:

– Аккуратней начальник! На этапе нам руки еще пригодятся, а ты дергаешь, вот вывих получим, я сразу прокурору маляву накатаю, за нечеловеческое содержание. Пусть вам втык даст.

– Ты шевели копытами! Про свои права адвокату рассказывай, а прокурору тоже можешь на санкции прошептать. Может он тебя и не арестует за подкол своего кореша.

Урка ухмыльнулся, но больше ничего не сказал. Арестантов ввели в приемную и поставили лицом к стенке. Где-то за спиной барабанила по клавишам компьютера секретарша. Опера облепили смазливую девицу, словно пчелы цветок и наперебой затараторили:

– Олечка, как вы хороши!

– О! У вас новая кофточка!

– А юбка, юбка-то какая!

Секретарша, вульгарно улыбаясь, ехидно ответила:

– А ну, пошли от моего рабочего места! Елена Петровна ждет вас на санкцию! А мне тут нечего глазки строить! Вон, ваши подружки! – девица кивнула на арестантов у стены.

Опера захохотали, а один из них, шутливо бросил:

– Эти подружки не наши. Их дружки дома сидят, в камере!

Урка дернулся после этих слов, уголовник-рецидивист зло прикрикнул:

– Эй, там, начальник! Ты за базаром-то следи!

– А то, что? – вызывающе отозвался опер-шутник.

– А то отвечать придется! – пояснил ему урка.

– Перед тобой что ли?

– Хотя бы.

– Отвечу, если потребуется.

– Ты зря так начальник. В нашей стране от сумы и от тюрьмы зарекаться не надо, – философствовал уголовник.

– Ты мне тут хорош, загонять, про свои законы воровские. Я плевать хотел на ваши традиции! А ну стой и молчи!

Урка сплюнул на пол, и тихо, но зло прошептал:

– Ну, сука,… встретимся мы на темной дорожке лет через восемь. Я тебе жопу-то на глаз натяну, пес легавый!

Вилор, посмотрел на злобного урку и тяжело вздохнул. Тот покосился на Щукина и тихо спросил:

– Что вешают?

– Подозрение в убийстве.

– Хм, мокруха,… это серьезно, а с виду-то и не скажешь, кого завалил-то? А?!

– Да никого я не валил,… – обиженным голосом сказал Вилор.

– Ладно, ладно, фраерок, несознанка тоже штука хорошая. Но с ней до конца ломиться надо! Понимаешь, если слабину дашь, только хуже будет! Они тебе все припомнят и отыграются. Так, что если решил не сознаваться, то при лосе до конца. А иначе… и срок схлопочешь немалый, судьи упрямых не любят, и менты над тобой поиздеваются…

Вилор посмотрел в глаза уголовника и вдруг заметил в них сопереживание. Он, к своему удивлению понял, этот человек совершенно искренне дает ему советы.

«Как же так?! Казалось бы, вот отбросы общества и вдруг, и вдруг соучастие! Как же так?! Равнодушие убито экстремальностью положения» – подумал Вилор.

– А ну, прекратить разговоры! – крикнул один из оперов. – Заходить в кабинет к прокурору района тихо и смиренно. Голову опустить и отвечать на вопросы прокурора четко и коротко. И что б никто из вас мрази, и не думал, и не мечтал о побеге! Если что, стреляем не по ногам, а по тыквам вашим! Понятно?!

В кабинет к прокурору арестантов заводили по одному. Естественно урка и Вилор были последними в этой очереди за несвободой. На каждого из подозреваемых прокурор тратил не более пяти, семи минут. Арестанты выходили с грустным видом и покорно вставали к стене. Было ясно, что прокурор дал добро на арест до суда. Когда вышел урка, Вилор заволновался, где-то на подсознание, мелькнула надежда на справедливый разговор и правильное решение.

А это значит свобода?!!!

Щукина втолкнул в кабинет Мухин. В одной руке он держал тоненькую серую папку. Вилор оказался перед столом прокурора и с удивлением увидел, что эту должность в районе занимает женщина.