Падшие в небеса. 1997

Опер, одетый как клоун, старательно привязывал к его голени толстую веревку. Щукин рассмотрел, что она рыже-белого цвета с тонкими черными вкраплениями. Веревка, скорее всего, была альпинистским снаряжением упругая и эластичная которую перегрызть или порвать просто невозможно.

Вилор тяжело дышал, он зажмурился. Мозг судорожно искал выхода из этого положения:

«Нырнуть и попытаться развязать. Пытаться развязать. Да, но если пытаться развязать, то можно просто пойти ко дну, ведь Енисей не Красное море, пресная вода не держит тело, так как соленая. И плыть в реке гораздо сложнее, а тут еще нужно развязать. Нет! Нужно придумать, что-то другое. А что, если просто отказаться идти в воду. Отказаться?! Хм, тогда они просто утопят меня и скажут, что я утонул сам. Утопят… а так, так поплыть и значит, есть еще шанс, есть!»

– Ты подумай, ты подумай Щукин? Ну что твое упорство? Зачем оно тебе? У тебя есть шанс выжить. Точно выжить! Ты выживешь в тюрьме, на зоне! Тебе, помогут! А так, так что, вода примет твое тело?! – Нелюбкин почти уговаривал Вилора.

В его слова сквозило не только раздражение, но и разочарование, неуверенность и даже страх. Страх за себя!

Убить человека, поспособствовать его смерти, знать, что ты влияешь на то, что его жизнь сейчас прервется это тяжелая ноша. Нелюбкин, не хотел ее разделять. Не хотел, поэтому и боялся. Так, по крайней мере, почувствовал Щукин. Он понял, это человек страшится будущего, хоть и знает, что оно для него просто тревожное и нестабильное, но не как не критическое, но он его страшится!

Опер ловко завязав толстый узел, довольный своей работой, удовлетворенно хлопнул Щукина по икре. Милиционер встал в полный рост и прошептал на ухо Вилору:

– Ты дурак. Этот прокурор отмороженный. Вот и все. Он тебя потопит, соглашайся.

– А что же такое он предложил тебе, что ты становишься соучастником убийства? Или думаешь, если я выживу, я твою рожу не запомню?! – зло процедил сквозь зубы Щукин.

Оперативник хмыкнул и, посмотрев в глаза Вилору, вдруг стал похож на какого-то робота, безжизненного и беспощадного. В его зрачках мелькнула какая-то рыжая, страшная смертельная искорка. Рыжая вспышка, словно его нелепая куртка.

Оперативник, что есть силы, ударил Щукина в живот. От боли у Вилора перехватило дыхание, он согнулся непроизвольно пополам и стал хватать ртом воздух.

– Сейчас рыбка, сейчас так воду будешь хватать. Попьешь вдоволь, только не захлебнись! – зло бросил оперативник Вилору.

Он стоял и похлопывал Щукина по спине, словно заботливая воспитательница в садике похлопывает поперхнувшегося ребенка.

– Ладно! Как договаривались, без рукоприкладства! Его труп нужен без повреждений! – рявкнул Нелюбкин.

Вилор разогнулся и гневно посмотрел на следователя. В это время второй оперативники толкнул Щукина в плечо. Вилор непроизвольно шагнул в сторону реки.

– Ну, плыви Ихтиандр, плыви… – услышал за спиной усмешку Щукин.

Нужно было принимать решение, нужно что-то было делать, заходить в воду, словно в море заходит отдыхающий в Ялте, было бы бессмысленным. Так, по крайней мере, понял Вилор. Он зажмурился и что есть силы, сжав кулаки, бросился в Енисей.

Щукин не видел, как он падает в воду, он лишь слышал брызги и удары воды по ногам, но как показалось ему, вода была какая-то «не мокрая». Словно фреон, она окутала тело, но не мочила. Сырости, обычной сырости, он не чувствовал. Вилор даже сначала испугался, что он сошел с ума от чрезмерного напряжения и страха. Испугался, что не сможет дальше контролировать свои движения и действия. Но через секунду он понял, вода была настолько холодная, что тело отказывалось ее воспринимать, как жидкость, которая дарит жизнь на земле…

«Бежать плыть и так плыть, чтобы вырвать из рук этих сволочей веревку! Вырвать и попытаться доплыть до другого берега! Попытаться!» – стучали злые и дерзкие мысли в темечко.

Они словно разъяренные пчелы жалили сознание и толкали, толкали руки и ноги.

Грести и плыть!

Щукин энергично двигал руками и ногами. Он чувствовал, как его тело набирает скорость, течение было в подмогу. Если плыть еще быстрее, то все должно получиться! Должно! Иначе… иначе…

На губах пресная немного даже противная речная вода. Она пахнет тиной и соляркой, она сейчас, как агрессивная среда, которая хочет тебя убить.

«Холодно? Нет пока не чувствуется, пока еще нет холода. Бороться и бороться за жизнь! Пока мышцы могут двигать, этот противный и непослушный тяжелый скелет. Человек вышел из воды человек продукт этой самой воды, он ее дитя. Так почему же он тонет? Почему он умирает в воде? Вода становится его матерью и его же убийцей! Человек не может жить без воды, но и в ней он жить не может тоже! Странно и страшно! Плыть и двигаться!» – Вилор, думал о какой-то ерунде в эти мгновения.

Щукин боялся раскрыть глаза, он боялся вообще смотреть. Лишь красные и какие-то фиолетовые круги вспыхивали в сознании. Звуков нет, лишь слышно, как стучит сердце и движется воздух по горлу. Дыхание… оно частое и неровное воздух заходил в легкие, легкие с остервенением перерабатывают его!