Падший ангел за левым плечом

– Надо, чтобы убийцу нашли. Надо понять, за что он мстит. Мы вчера с ребятами из розыска все дела читали, я дайджест для Гущина на компьютере составил. Там просто голова кругом. Ничего не понятно. И меня сомнение берет – если Вавилов в прострации, то хоть Гущин-то разберется во всем?

Катя кивнула. Она не хотела давать Артему пустых обещаний. Она сама пока ничего не понимала. Она даже толком не знала, что на уме у Гущина, зачем они едут в Рождественск? Если к этому его подхлестнула новость о том, что насильника Павла Мазурова выпустили из колонии, то… Мазуров-то как раз в Рождественске и не проживает.

Полковник Гущин появился во внутреннем дворе с папкой под мышкой. Поздоровался с опергруппой. Кивнул Кате – поедешь со мной. Артем Ладейников сел в машину вместе с оперативниками, с которыми уже успел подружиться. И они отправились в Рождественск.

В этот раз Катя смотрела на дорогу и отметила, что Рождественск совсем недалеко от Москвы. В общем-то он ничем не отличается от самого обычного подмосковного города. Никаких достопримечательностей.

Они заехали сначала в Рождественский ОВД. Полковника Гущина встречал начальник ОВД, они тихо что-то обсуждали, отойдя в сторонку от машин. Затем Гущин велел оперативникам вместе с Артемом Ладейниковым ехать по нескольким адресам и поговорить с…

– С кем вы их беседовать отправили? – спросила Катя, когда они остались одни.

– С людьми, которые хорошо знали прокурора Грибова и которые живут в Рождественске. Тут и родственники дальние, и сотрудники прокуратуры, его бывшие подчиненные, и депутаты городского собрания, и просто его бывшие друзья-приятели. Нам надо найти его сына Алексея. Вообще узнать как и что.

– А мы с вами куда?

– А мы с тобой сначала навестим двадцатую школу.

– Школу? – переспросила Катя. – Это по делу той убитой девочки?

– Ее звали Аглая, фамилия Чистякова.

– Я помню, правда, дела ее не читала. Вы не дали мне, – с обидой заметила Катя. – Вообще я никак привыкнуть не могу.

– К чему?

– К тому, что мы теперь все время перескакиваем с дела на дело, с одного круга лиц на другой. Вот только что о прокуроре Грибове речь шла, а вы хотите уже по делу убитой школьницы работать. А вчера к тому же стало известно, что Павел Мазуров выпущен из колонии. Если бы это были все фигуранты одного дела, тогда ладно. Но это люди из разных криминальных историй, из разных преступлений. Они никак друг с другом не связаны, а вы хотите…

– В этом ты не права.

– В чем?

– Что связи нет. Связь есть, и она четкая – все эти дела раскрывал или пытался раскрыть Вавилов. – Гущин назвал своему шоферу адрес школы, который прочел в списке из своей папки. – Пусть эти дела между собой не связаны, но зато связаны с ним. Так что привыкай. Эта чехарда теперь будет у нас постоянно. Эх, спасибо Артему, толковый перечень для меня составил, подробный, из того, что они вчера из дел выудили. Так что наметил я для себя троих свидетелей тут, в Рождественске. В школу едем мы сначала потому, что сейчас там как раз уроки и на месте все, кто нам нужен. А потом будет еще свидетельница, и ты сама ее для меня допросишь.

Катя пожала плечами – полковник Гущин в своем репертуаре.

– А почему для начала сразу не вызвать и не допросить не каких-то там свидетелей, а самих подозреваемых? Наталью Грачковскую, Павла Мазурова? – спросила она.

– Ну вызову я их. И что спрошу? Не вы зарезали жену бывшего начальника уголовного розыска? Не вы оставили ту жуткую картинку на стене? Они скажут – нет, что вы, это не мы. И что дальше?

– А может, тут как раз и лучше действовать грубо, без промедления, – гнула свое Катя. – Дать им понять, что мы в курсе, что мы их подозреваем. И сына прокурора тоже – вызвать и… поставить перед фактом.

– Без доказательств? Это значит запороть дело в самом начале.

– А вы не задумывались, Федор Матвеевич, что жена Вавилова – это лишь первая жертва, – сказала Катя. – Цель-то ведь все равно у убийцы-мстителя сам Вавилов. Это очевидно. Так всегда по такой вот категории дел. Сейчас убийца ударил его по самому больному. Но он не успокоится до тех пор, пока… Вон Артем Ладейников сейчас мне сказал – мол, Вавилов в прострации. Это потому, что он профи и прекрасно понимает: следующая жертва убийцы – он сам, над ним топор занесен. Пусть грубыми методами, но мы хотя бы попытаемся предотвратить… то есть остановить…

– Такого, кто руки пилой отрезает и гвоздями к стене прибивает в форме буквы, не остановишь допросом-пустышкой, – ответил Гущин. – Ты вспомни тот гараж. Там все методично было сделано. Убийца не проявлял ни паники, ни торопливости – он действовал. Как мясник – да, но и как художник…

– Как художник?!

– Как мститель. Месть – холодное блюдо. Там все в этом гараже яростью дышало. Но ярость тоже была холодной. А по поводу Вавилова я вот что скажу – да, он профи. Он прекрасно все понимает. Он сумеет за себя постоять. А мы должны установить, с какой стороны ждать ему удара. Какое дело из трех выстрелит. Сам Вавилов уверен был, что ему некому мстить. А жена его мертва.