Падший шут

— Вот и все. — Клаудия потерла тыльную сторону ладони Кэсс, поворачиваясь, чтобы посмотреть на монитор рядом с капельницей. — Почти готово.

Пик на экране монитора уменьшался.

— Ой. — Кэсс рухнула на подушки, ее глаза все еще были закрыты.

— Ты уверена, что не хочешь эпидуральную анестезию? — спросила Клаудия.

— Я не знаю. — Кэсс посмотрела на свою мать. — Да. Нет.

— Это так сильно больно?

Обе женщины стрельнули в меня сердитыми взглядами.

— Прости. — Я поднял руки. — Мне уйти?

— Нет, ты остаешься. — Клаудия наклонилась и поцеловала Кэсс в лоб, приняв решение за меня. Затем она выскользнула из палаты, оставив нас одних.

— Ты уверена, что ей стоило уходить? Я не знаю, что делать, — признался я.

— Я тоже. Для этого и нужны медсестры. И я читала книги.

Конечно, она читала. Она была подготовлена. Все, что сделал я, — это собрал чертову кроватку.

— Мне понравилась кроватка, — прошептала она.

— Она хорошая. Крепкая. У меня ушло несколько часов на сборку.

— Прошлой ночью?

Я покачал головой.

— В тот день, когда ты съехала.

— Лео. — Ее взгляд смягчился. — Почему?

— Потому что она такая большая, что твой папа не сможет протиснуть ее в дверь, не потратив три часа на то, чтобы разобрать ее.

Она хихикнула.

— Так ты сделал это, чтобы наказать папу?

— Нет, я сделал это, потому что надеялся, что ты вернешься.

— Нам нужно о многом поговорить.

Я сел на край кровати и взял ее за руку.

— Я знаю.

— Но не прямо сейчас. — Гримаса боли исказила ее великолепное лицо.

Мой взгляд метнулся к монитору и линии, которая стремительно увеличивалась. Блять. Где Клаудия? Что она сказала?

— Дыши.

Кэсс кивнула, с шипением выдохнув, когда ее рука сжала мою, как тиски.

Схватка, казалось, продолжалась вечно, пока, наконец, Кэсс не разжала зубы и не уткнулась в подушку.

— Ооо, это было больно.

Ооо, это было больно вскоре превратилась в это чертовски больно. Чертовски превратилось в адски. Адски превратилось в дерьмо, как больно. Дерьмо, как больно превратилось в блядски больно.

Слезы текли по лицу Кэсс, когда доктор Тан ворвалась в комнату.

— Как у нас дела? — спросила она, подходя к изножью кровати и откидывая одеяло.

Я сосредоточился на Кэсс, убирая прядь волос с ее вспотевшего лба.

— Что я могу сделать?

— Расскажи что-нибудь, — попросила Кэсс. — Отвлеки меня, пока не началась следующая.

Схватки теперь шли одна за другой.

— Скарлетт здесь. Уверен, у нее тоже схватки.

— Правда? — Улыбка скользнула по ее лицу. — Возможно, у наших детей будет один и тот же день рождения.

Судя по часам на стене, время приближалось к полуночи.

— Если не один и тот же день рождения, то чертовски близко.

— Я бы сказала, что вы родите этого ребенка сегодня. — Доктор Тан встала и улыбнулась. — Готовы начать пробовать тужиться?

— Прямо сейчас? — Глаза Кэсс расширились.

— Ага. — Доктор Тан и медсестры засуетились по палате, доктор облачилась в синее покрывало, а одна медсестра подошла к другой стороне кровати.

— Хорошо, Лео. Возьмите ее за ногу.

— Хм?

— Возьмите ее за ногу, вот так. — Медсестра улыбнулась мне, как будто думала, что я весь день ждал, когда меня попросят выполнить это задание.

— Или ты можешь подойти сюда и посмотреть. — В глазах доктора Тан блеснул вызов.

Я бросился к ноге Кэсс.

— Я в порядке.

Я ожидал, что Кэсс закричит, когда будет тужиться. Я ожидал, что она будет вопить и орать, может быть, бросит несколько заслуженных оскорблений и пошлет всех нахуй. Но каждый раз, когда доктор говорила ей тужиться, она сжимала зубы и тужилась.

Всего четыре раза.

Затем раздался вопль.

Вопль пары новорожденных легких. Вопль раскрасневшейся маленькой девочки. Вопль, который изменил все.

Вскоре после этого улыбчивая медсестра сунула мне в руку ножницы и сказала, где перерезать пуповину. Затем они отнесли малышку на поднос, где ее вымыли и завернули, затем вернули Кэсс, чтобы она полежала на ее обнаженной груди, дав нам несколько минут побыть наедине, прежде чем они вернутся, чтобы помочь Кэсс привести себя в порядок.

По ее щекам снова потекли слезы. Мои руки действовали инстинктивно и смахнули их.

Черт, она была стойкой. Она была более стойкой, чем я в миллион раз.

— Ты хочешь подержать ее? — спросила Кэсс.

— Я не знаю как. — Даже с моими друзьями и их детьми я никогда раньше не держал ребенка на руках. Я ждал, пока им не исполнится по крайней мере два года, и они не станут намного менее хрупкими.

Новая слеза скатилась по щеке Кэсс, когда я сел и протянул к ней руки.

Она протянула руку, положив головку малышки на сгиб моего локтя, а ее крошечное тельце — на мое предплечье.

Что я здесь делал? Как я вообще собирался заставить это сработать? Но даже когда вошли медсестры и помогли Кэсс принять душ, я отказался отпускать малышку.

Медсестры помогли Кэсс переодеться в ее собственную пижаму, прежде чем усадить ее в инвалидное кресло. Затем одна из них забрала ребенка у меня из рук.

— Куда мы идем?

— Это родильная палата, — ответила медсестра. — Мы устроим вас на ночь в послеродовую палату.