Пафнутий

В десятый раз обежав коллег-собак, Чак сообщил им о смене курса, и вот люди с изумлением обнаружили вдруг, что собаки вывели их на какую-то удобную дорогу. Вдалеке показался домик лесничего. Собаки тянули туда.

Но тут послышался громкий лай с другой стороны. Полицейские и военные повернулись в ту сторону и не поверили своим глазам: из лесу на дорогу, в сопровождении собак, вышел лесничий, неся на руках девочку в желтом платьице.

Марианна была довольна.

— Встречу ребенка с его мамой я видела собственными глазами, — сказала выдра, вылезая на берег. — Но остального не знаю. А очень хочется знать!

— А что остальное? — заинтересовалась вездесущая куница, которая, конечно же, сидела уже на дереве, зная, что там, где Пафнутий, обязательно услышишь что-нибудь любопытное.

Марианна пояснила:

— Хочу знать, почему Пафнутия девочка называла каким-то Винни-Пухом. Почему Грацию обозвала Бэмби, а детеныша кабана Пятачком. Этого я не понимаю, а хотелось бы понять. Пафнутий, а ты понимаешь?

— Понимаю! — ухитрился вставить Пафнутий в перерыве между двумя рыбами.

Как всегда после трудного дела, он получил в у награду от Марианны целую кучу вкусной рыбы и вот теперь спешно подкреплялся. Неспешно не получалось, уж очень он был голоден. Не завтракал сегодня, не обедал, зато весь день провел в бегах. Проголодался по-страшному и вот только теперь мог спокойно поужинать. Впрочем, не очень-то спокойно.

Еще один непременный слушатель бесед Пафнутия с Марианной, старый барсук, уж на что спокойный и уравновешенный зверь, и тот попросил:

— А если знаешь — так говори! Все хотят знать.

О всех непонятных именах Пафнутий узнал от Чака. И поскольку присутствующие настойчиво домогались ответа, добрый медведь не остался равнодушным к просьбам общественности сделал попытку дать ответ:

— Ак э аал!

— Что? — удивился барсук. — Пафнутий, да ты никак человечьему языку обучился. Но мы-то не понимаем…

— И никакой это не человечий язык, — раздраженно пояснила Марианна. — Он всегда так говорит, когда пытается два дела сразу делать — есть и говорить. Сколько раз ему напоминала — говорить с набитым ртом нельзя, невоспитанно это.

Быстренько проглотив рыбу, Пафнутий с трудом удержался от следующей и пояснил нормально:

— Чак мне рассказал. Это названия зверей, ну имена, которые люди дали зверям в своих книгах.

— В чем? — не поняли слушатели.

— В книгах.

— А что такое книги, можешь объяснить?

— Не могу, — честно признался Пафнутий. — Чак мне объяснял, да я не совсем понял. Какие-то знаки, которые можно понимать. У людей это называется — читать. На это смотрят глазами и понимают.

— Что ж тут непонятного? — удивилась Клементина. — Ведь и мы все оставляем после себя какие-то знаки. И кабаны, и зайцы, и волки, и мы, косули. Это называется — следы. И кто смотрит на них, тоже многое понимает. Ты об этом, Пафнутий?

— Э аю, — ответил Пафнутий. — Ихы аие ааааааа…

— Ради Бога, дайте ему спокойно поесть! — разгневалась Марианна. — Видите же, все равно ничего не получается. Подождите немного. Уж как он меня нервирует, как нервирует!

— Так я думал, что он может и есть, и рассказывать, — оправдывался барсук. — Мог бы, скажем, проглотить рыбу и рассказать немного, потом опять проглотить и опять рассказать.

— И в самом деле, мог бы по кусочку рассказывать в перерывах между рыбинами, — поддержала барсука куница.

— Может, кто другой и мог бы, но не Пафнутий, — вздохнула Марианна. — Уж поверьте мне, я его хорошо знаю.

Заглотав половину имеющейся рыбы, Пафнутий почувствовал, что заморил червячка, над голодом возобладало чувство ответственности, и медведь попытался, в меру своих сил, удовлетворить любопытство друзей.

— Книжки — это не следы на земле, — пояснил он. — Они маленькие и люди держат их дома. И по книге не идут, как по следу, чтобы прочесть, что же произошло в лесу, а берут книгу в руки и по ней читают.

— И никуда ходить не надо? — не поверил барсук.

— Чак говорит — не надо. Но это еще не все. Оказывается, по этим книгам люди научились делать ки… ки…

— Ну вот, опять заикается! — возмутилась куница. А Марианна в ярости вскричала:

— Пафнутий, терпение мое кончается! Сейчас побросаю рыбу обратно в озеро!

— При чем тут рыба? — обиделся Пафнутий. — Просто я не могу вспомнить мудреное название. Люди изобрели ещё вещь, говорил Чак, называется ки… ки… О, кино называется! Но тут уж я ничего не понял, знаю лишь, сидят маленькие дети и смотрят это кино, и из него все узнают. Так вот, и в книгах, и в таком кино говорится о разных зверях. И все они как-то называются…

Тут терпение Пафнутия тоже иссякло, он потянулся к рыбе и снова набил полный рот.

Звери пока молчали, наверное, каждый переваривал потрясающую информацию о человеческих выдумках.

Первой заговорила куница.

— И у них звери называются… — сказала она. — Пафнутий, ну говори же, говори же дальше!

Пафнутий чуть было не стал говорить, да вовремя вспомнил, что рот забит рыбой, и воздержался. Культурно проглотил пишу и лишь потом ответил: