Пагубная любовь

— Ты права, так оно и есть, — согласился муж. — Будем рушить стену с этой стороны, а глина-то сама собой отпадет.

И с этими словами он схватил другую кирку и начал отваливать камни; жена тем временем, чтобы не сидеть сложа руки, стала обивать слой глины. С силой ударив киркою в стену, она почувствовала, что металл пробил глину и вонзился во что-то деревянное.

— Здесь доска, — сказала она.

— Щепка какая-нибудь завязла в глине, — пояснил Силвестре.

Женщина сделала еще несколько ударов в радиусе двух пядей; звук был всюду одинаков.

— Похоже, что в этом месте пустота... — заметила она.

— Что?! — Муж, работавший на подмостях, соскочил наземь и подбежал к ней. — Пустота! Что ты сказала?!

— Что ты слышал... Вот гляди... Слышишь, какой звук?

— Ох, жена! — вскричал Силвестре, впившись в нее взглядом, полным предчувствий, которые он не решался высказать словами.

И поскольку в этот миг появились люди и остановились поглазеть на развалины, пиротехник сделал жене знак; она поняла и смолкла.

— Собери инструмент, Мария, и пошли отсюда, уже почти ничего не разглядеть, — сказал он.

— Вот все, что осталось от дома Бенто-камнедробильщика, да вразумит Господь его душу! — сказал самый старый из зевак. — Какие деньжищи хранились в этой развалюхе! Пятьдесят шесть тысяч крузадо! Он же был самый богатый человек в городке и в округе, а такую нужду терпел, дьяволова добыча, прости его Господи, — и все для того, чтобы денежки поделили меж собою молодцы Луиса Пристава, а того тоже нечистый забрал, когда всадили ему две пули в брюхо на мосту Сантьяго!

— Так уж им было на роду написано, дядюшка Симеон, — сказал Силвестре.

— Будь ваш отец человек другого склада, вы бы теперь в золоте купались, как свинья в грязи, — не отставал старик.

— Все верно; да вот Господу оно не было угодно. Злая судьба...

— А вы только вообразите себе, что напали на богатство вашего дедушки!

— Не поспел вовремя...

— Верно; но вообразите только, что нашли деньги! Что бы вы сделали, сеньор Силвестре?

— Откуда мне знать, дядюшка Симеон!

— С ракетами больше возиться не стали бы, закладываю два против одного!

— Что об этом толковать... Возиться с ракетами суждено мне всю жизнь, и дай мне Господь здоровья, чтобы мог я с ними возиться.

— Аминь; но кабы досталось вам три тысячи золотых, вы бы весь наш городок себе в карман упрятали, широко бы размахнулись!

— Полно вам, какой там размах... Купил бы себе земельки да стал бы заниматься хозяйством, как сейчас занимаюсь ракетами.

— Пошли отсюда, муженек, — сказала Мария: ей уже надоели назойливые расспросы Симеона, а тот стоял, опершись на цапку, и, казалось, упивался, строя досужие гипотезы и блаженно почесывая одну ногу другой.

Симеон ушел с остальными, а пиротехник с женой отправились к себе; но как только во всех домах на улице затворились окна и двери, супружеская чета снова была тут как тут, и оба, стараясь производить как можно меньше шума, скребли стену в том месте, где киркою простукивалось полое пространство.

Им недолго пришлось потрудиться: вскоре они обнаружили гладкую поверхность доски, вмазанной в стену, словно оконная рама. Они без усилий отделили ее от камня, потому что ее не держали ни петли, ни какие-либо другие приспособления — ничего, кроме толстого слоя глины. Силвестре сунул руку в проем и нащупал что-то холодное.

— Что там? — спросила Мария, задыхаясь от волнения и молитвенно сжав ладони.

— Котелок... — пробормотал он. — Ох, женушка!.. Дай руку, сам не знаю, что у меня с головой!..

— Пресвятая дева! — воскликнула она. — Пресвятая дева!

И вместо того чтобы дать мужу руку, она сунула обе в проем и схватила котелок; а Силвестре тем временем открывал и закрывал рот в гримасе великого счастья, столь бессмысленной, что вызвать подобную могло бы лишь великое горе.

В этот миг крепкая молодка рывком вытащила тяжеленный котелок с золотом; и, присев на корточки с котелком в подоле, она воскликнула прерывающимся голосом:

— Ох, Иисусе! Я помру от радости!..

Силвестре обеими руками сжимал живот. В этой позе нет ничего смешного либо неправдоподобного для тех, кто знает, что кишечник почти всегда отзывается на душевные потрясения.

На следующее утро, при первом свете зари, стена была снесена. Соседи, слышавшие грохот, предположили, что ее свалил порыв ветра.

Но на следующей неделе строительство нового дома прекратилось. Пиротехник говорил своим благодетелям, что собирается сменить место жительства, а может быть, и род занятий.

X