Пагубная самонадеянность

Нельзя оспаривать тот факт, что существует историческая связь между религией и теми ценностями, которые помогли возникнуть и развиться нашей цивилизации (например, институты семьи и индивидуальной собственности). Однако это не означает, что подобные ценности и религия как таковая связаны внутренне. За последние две тысячи лет много кто из основателей различных религий выступал против собственности и семьи. Но сохранились только религии, поддерживающие эти институты. Поэтому перспективы коммунизма, выступающего и против собственности, и против семьи (а также против религии), не представляются многообещающими. Я думаю, коммунизм тоже является своего рода религией. Время ее прошло, и сейчас она приходит в упадок. В ходе естественного отбора религий уходят в небытие бесполезные: мы наблюдаем это на примере тех стран, где строили социализм и коммунизм.

Упадок коммунизма, о котором я говорю, в основном имеет место там, где коммунистические идеи воплощали в жизнь, после чего наступало разочарование – утопические надежды не сбылись. Однако их превозносят те, кто не испытал на себе последствий такого воплощения: западные интеллектуалы и бедняки периферии расширенного порядка, то есть стран третьего мира. Среди первых, похоже, растет понимание, что рационализм (который мы критикуем в данной книге) – это ложный бог. Но потребность в хоть каком-то божестве остается и частично удовлетворяется, например, возвращением к курьезной версии гегелевской диалектики, которая позволяет иллюзии рациональности уживаться с убеждениями, закрытыми для критики из-за их неоспоримой приверженности «гуманистическому мышлению» (приверженность эта сама по себе в высшей степени рационалистична именно в том конструктивистском смысле, который я критиковал). Как выразился Герберт Маркузе, «подлинная свобода индивидуального существования (и не только в либералистском смысле) возможна лишь в некоем особой структуры полисе, ”рационально” организованном обществе» (цитируется по Jay, 1973: 119; о смысле такой «рациональности» см. там же, 49, 57, 60, 64, 81, 125 и т. д.). В последнем случае «теология освобождения» может слиться с национализмом, и тогда возникнет новая религия сильнейшего воздействия, с катастрофическими последствиями для тех, кто уже находится в тяжелом экономическом положении (см. O’Brien, 1986).

Как религия поддерживала полезные обычаи? Если их последователям не было очевидно их благотворное влияние, то такие обычаи сохранялись достаточно долго (чтобы их преимущества стали явными), только если поддерживались какими-то другими верованиями. Для этой роли прекрасно подходила извечная вера людей в сверхъестественные силы. По мере того как порядок человеческого взаимодействия расширялся и все больше вступал в противоречие с инстинктами, он мог какое-то время полностью зависеть от сохраняющегося влияния таких религиозных верований. Они были ложной причиной, побуждавшей людей делать то, что требовалось для поддержания самого порядка и, благодаря ему, – жизней все большего количества людей (см. Приложение G).