Паиньки тоже бунтуют

– Представил, что больше не увижу тебя… И стало не по себе, – серьезно ответил Леша.

– Пройдет.

– Не знаю. Как-то это… чем дальше, тем сильнее.

– Что сильнее?

– Вот это… – Он пошевелил свободной рукой в воздухе. – Даже понятия не имею, как это называется. Растворяюсь. Да, я в тебе растворяюсь. Как в воздухе…

Леша придвинул меня к себе, обнял. И у меня не было сил сопротивляться ему. Потом он поцеловал меня – и я вновь не стала протестовать. «Еще, еще, – кто-то твердил у меня в голове исступленно. – Пусть не останавливается!» До этого момента я просто не могла представить, что мужское прикосновение способно вызвать во мне столько ответного желания.

Разве это я?..

Он целовал меня, а я отвечала и не могла остановиться, словно летела в пропасть.

Алексей стал расстегивать на мне платье, и тут у меня в голове окончательно помутилось, я… я ведь тоже прикасалась к нему с нежностью – к чужому мужчине! И все шло к одному…

– Стой! – прошептала я.

– Да? – задыхаясь, едва смог произнести Леша.

– Уйди. Уйди! Убери руки… – Я, кажется, все же сумела немного прийти в себя. Оттолкнула его и дрожащими руками принялась застегивать пуговицы на платье. – Нет!

– Лидочка… – с такой нежностью произнес он, что я едва не разрыдалась.

– Уходи. Вот именно потому и уходи, что… Нельзя, так нельзя, ты понимаешь?!

– Я понимаю, что только так и можно.

– Ты дурак? – Я принялась ногами сталкивать его с кровати. – Это же скотство, то, что мы сейчас делаем. Ну ладно ты, а я?

– Что значит: «Ладно ты»? Ты меня что, особым негодяем считаешь? – вдруг разозлился Леша.

– Да. Считаю, – елейным голосом произнесла я. Застегнула оставшиеся пуговицы и, вскочив с кровати, указала на дверь. – Простимся навек, ладно?

Некоторое время Леша молчал, только губы у него слегка подрагивали, а затем он развернулся и ушел. Спустя некоторое время за ним захлопнулась входная дверь. И лишь тогда я смогла выдохнуть. Тихо засмеялась, потом заплакала. Затем опять засмеялась. Наверное, я сошла с ума.

Сжав руки на груди, я ходила по комнате от стены к стене и мысленно прокручивала все детали нашей сегодняшней встречи с Лешей. Как он вошел, что спросил, что я ответила, что почувствовала, когда он взял меня за руку…

Какое счастье, что я все-таки нашла в себе силы (словно Мюнхгаузен, который вытащил себя за волосы из болота) и сумела в последний момент оттолкнуть Лешу! А если бы нет и все произошло? Как я чувствовала бы себя после? Кем бы я сейчас являлась? Предательницей. Преступницей. Гадиной. Переспать с женихом лучшей подруги… Да хуже этого ничего нет, и просто чудо, что я избежала этой ситуации. И потом, Артем. У меня же есть Артем! Человек, который готов стать моим мужем… Это что же, получается, я могла сейчас совершить двойную подлость – против Наташи и против Артема?!

Лишь к вечеру я сумела немного успокоиться. В сущности, ничего непоправимого не успело произойти. И главное, теперь ни под каким предлогом не встречаться с Лешей, не вступать с ним в разговоры.

…На следующий день к восьми я отправилась в поликлинику. Моя врач была очень довольна результатами. Как она заявила, осмотрев меня, воспаление практически прошло, еще пара дней – и я окончательно буду здорова. Врач предложила пройти мне диспансеризацию – и я согласилась. Результаты и тут оказались весьма неплохими.

В приподнятом настроении я отправилась домой. Дорога показалась мне приятной прогулкой: сквозь тучи стало проглядывать солнышко, напоминая о близкой весне…

Из подъезда навстречу выплыла Валентина с внуком.

– Добрый день, Валентина Сергеевна, – улыбнулась я.

– Ишь ты… добрый, – буркнула она. – Максим, не отставай. Лида?

– Да? – оглянулась я, уже держась за ручку двери.

– Слушай, это ведь нехорошо. Ты там накосячила, а нам вот на это все любоваться…

– Что?

– Нехорошо, говорю!

– Не поняла… – немного насторожилась я. И машинально подумала с иронией: In der Kürze liegt die Würze, что значило – в краткости вся приправа, иначе: краткость – сестра таланта.

– Ты же не одна живешь, а среди людей! – сердито крикнула Валентина. – Максим, ну куда ты опять в лужу полез…

– Ба, пусти! – заныл внук, пытаясь оторваться от Валентины.

– Горе ты мое, только твоих капризов еще не хватало! – ворча и ругаясь, соседка потащила внука за собой.

Я пожала плечами и зашла в подъезд. И сразу же заметила надпись черным на стене, возле почтовых ящиков. Что в такой-то квартире (вывели номер) живут те, кто не возвращает долги.

Некоторое время я стояла, сраженная этим зрелищем, ничего не понимая. Какие долги, кто их не вернул, при чем тут наша квартира? Может, это в адрес Тугиной? Но Алевтина давно разобралась со своими долгами…

«Так это же про меня… Меня считают должницей! Из-за Руслана, который дал мои координаты какому-то банку!» – снизошло на меня озарение.

Я стала подниматься по лестнице и обнаружила, что эта надпись присутствовала на каждом этаже.