Палач

— Ну, не знаю, Гудо. Тебе это понятнее. Вот только я думаю, если бы у этого городишки была такая речушка, а на ней все эти, как ты говоришь, машины, то уж очень скоро все горожане сгибались бы от огромных кошелей с серебром и золотом.

— Для города этого недостаточно, — после долгого молчания ответил палач. — А вот если бы на такой речушке поставить лесопильню с особыми машинами… Ведь леса сколько угодно, но много ли его обработаешь топором и заступом? Да еще короткими пилами.

— А ты смог бы сделать такие машины для леса?

— Зачем это мне? Я для этого города — палач. Да и много денег нужно для такого дела. Хотя… Тогда балки можно было бы делать быстро и большой длины. А это дорогой товар. И доски — тонкие и ровные по ширине. Вот только… Выбрось это из головы. Давай задувай свечи и пойдем отсюда. Бюргермейстер разрешил читать книги архива при свете дня и во время, когда город не требует выполнения наших обязанностей. А мы…

— Так ведь свечи-то наши, — засмеялся Патрик.

— Это верно. Но сегодня понедельник и нужно собрать налог со старой Ванды. Как там?

Патрик вновь засмеялся.

— Вот уже два месяца, как девки друг другу — родные сестры, а старая Ванда им — мать.

— Глупые женщины. Почему бы женщинам не быть сестрами? Им бы помогать друг другу. Ведь женщинам много тяжелее, чем мужчинам.

— А всем мужчинам стать братьями. Вот было бы смешно. А еще смешнее, что братья будут ублажать сестер. Все вокруг братья и сестры. Потеха! Церкви это вряд ли бы понравилось. Что полагается за кровосмешение?

— Ты вор. И это грех. Тебе отрубить руки — и больше не будет вреда никому. А кровосмешение — это великий грех. И этот грех ляжет на многие поколения кровосмесителей. Пожалуй, тут без костра не обошлось бы.

— Тогда бы у тебя была работа и днем и ночью. Палач Гудо стал бы самым богатым человеком в городе. Да и во всей Священной империи. Ну, если так строго, то и сейчас можно выжечь половину селян, да и в городах бы народу поубавилось. Хорошо, что женщины завидуют друг другу, а мужчины в каждом готовы увидеть врага. Пусть так будет и дальше.

— Пусть, — согласился палач и даже выдавил из себя нечто похожее на смех. — Пошли…

Дверь за мужчинами захлопнулась.

В дальнем темном углу архива, под самым потолком, медленно встал на место небольшой камень.

Закрыв слуховое окно, Венцель Марцел мысленно поблагодарил отца, мудростью которого было придумано и сделано это устройство для подслушивания.

Бюргермейстер задумчиво потер свой бритый — во спасение лица от вшей — подбородок и, усевшись на лавку, налил себе вина.

* * *

Венцель Марцел с нетерпением всматривался в маленькое стеклянное окошко своей спальни.

Он уже давно проснулся и успел с полдюжины раз перевернуться на правый, а затем на левый бок. Эта карусель ему надоела, и он сел на краешек кровати, сунув ноги, обтянутые толстыми шерстяными носками, в разношенные войлочные полусапожки. Завернувшись поплотнее в пуховое одеяло, бюргермейстер сосредоточил свой взгляд на поблескивающем стеклом окне.

Вот-вот оно должно посереть, и тогда можно будет разбудить служанку Хейлу, да и, пожалуй, дочь. Приготовить к обеду нужно много и обильно. А Эльва поможет. Она послушная дочь. Ей не привыкать работать руками. И в кухне она часто помогает Хейле. А все для того, чтобы порадовать отца вкуснятиной, сделанной ее собственными стараниями.

Какая замечательная дочь! Во всем мире такую не сыскать. Огромное богатство у Венцеля Марцела — его дочь. Только одна печаль. Ей скоро семнадцать. Ее сверстницы уже три года как замужем и успели нарожать по двое деток. Хотя она не какая-то там селянка, которую спроваживают замуж в четырнадцать лет, чтобы лишний раз не покормить.

Ну, ничего… Скоро, очень скоро…

И Венцель Марцел почувствовал, что опять готов окунуться в сладостный розовый океан своих мечтаний.

«Но почему мечтаний, — тут же встрепенулся он. — И совсем не мечтаний. Это правильные рассуждения о недалеком будущем. И все это имеет основу и здравый смысл. У меня все получится!»

Приятнейшая улыбка расплылась на лице бюргермейстера.

Как все славно складывается.

Вот оно, решение всех проблем и города, и самого бюргермейстера. И все так просто. Соединить эти проклятые ручейки, которые только разводят болото, в запруду, а с нее пусть уже течет вода, способная вращать колеса. Много колес.

Венцель Марцел желает и мукомольни, и сукновальни, и дробилки. А более всего Венцель Марцел желает лесопильню с хитрыми машинами.

О! Это да!

Венцелю Марцелу представились бесконечные вереницы повозок, груженных балками, досками и всякой другой столярной всячиной. И они расползаются во все концы. Нет, не так. Они потянутся на север. В богатейшие города Ганзейского союза. Ведь там вечное строительство соборов, домов, амбаров и заборов, заборов, заборов…

А что еще более важное, так это постройка кораблей. Вот куда пойдет лес Венцеля Марцела. Всем известно, как трудно, да нет, почти невозможно выпилить точный брус, который так необходим в строительстве больших кораблей. А дать крепкую и ровную доску…