Палач

Бездарно проведенная операция, не позволившая ему лично арестовать Грина, не давала ФБР возможности, по крайней мере на данный момент, предъявлять права на преступника. Бакстер понимала, что с бесхребетной Ванитой, способной проиграть бой, даже если на ее стороне будут все преимущества, такое положение дел продлится недолго, и поэтому решила допросить Грина сразу по прибытии в убойный отдел.

Последователей психиатра развезли по нескольким полицейским участкам, использовав при этом сложный алгоритм, придуманный их сотрудником из IT-отдела: учитывалось соотношение текущей нагрузки и ожидаемых энергозатрат. Это был тот самый человек, которого полтора года назад по ошибке обвинили в убийствах по делу Тряпичной куклы и несправедливо лишили обеда.

Дежурные сотрудники опрашивали подозреваемых, руководствуясь перечнем вопросов, составленных Чейзом и разосланных всем заинтересованным лицам.

Бакстер полагала, что Грин попытается затянуть дело, потребовав адвоката, однако, к ее немалому удивлению, он не выказал подобного желания. Эмили намеревалась сыграть на его ошибке. Поскольку Руша отвезли в больницу, она, скрепя сердце, попросила подключиться к допросу Сондерса. Как она ни ненавидела этого вечно кричащего детектива, ему каким-то подлым образом каждый раз удавалось проявить себя самым результативным дознавателем их отдела.

Когда они отправились снимать показания, охранник открыл им дверь допросной комнаты 1 (комнатой 2 пользовались только новички). Грин, спокойно сидевший за столом в самом центре, приветливо им улыбнулся.

– Для начала сотри с морды эту дерьмовую ухмылку, – рявкнул ему Сондерс.

Роль доброго полицейского была для Бакстер в новинку.

Впервые за всю свою карьеру Сондерс выглядел как настоящий профессионал. Он так и не снял формы, в которой отправился на задание. В руках у него была плотно набитая какими-то бумагами папка, которой он, садясь, угрожающе шмякнул об стол. Вообще-то, констебль засунул в нее всего лишь экземпляр журнала Men’s Health, но, по мнению Бакстер, получилось эффектно.

– Вы полагаете, что одолели нас, – сказал Грин, заводя за уши волосы, – но это, уверяю вас, жестокое заблуждение.

– Неужели? – спросил Сондерс. – Странно, а я думал, мы арестовали всех твоих полоумных дружков, которые в этот самый момент исповедуются в своих грехах нашим колле…

– Скольких вы взяли? – перебил его Грин.

– Всех.

– Сколько конкретно?

К этому вопросу Сондерс оказался не готов.

Грин самодовольно улыбнулся и откинулся на стуле.

– Таким образом, если учесть тех, кто сбежал после этого вашего бездарного утреннего рейда, и тех, кому я сам велел не приходить, можно сказать, что вы… все просрали.

Чтобы выиграть время на раздумья, Сондерс открыл папку, как будто намереваясь что-то уточнить. На самом деле у него перед глазами была очередная статья о том, как всего за шесть недель накачать шесть кубиков на прессе – если бы хоть одна из этих методик оказалась действенной, журнал давно разорился бы.

Тут же ощутив на теле каждый грамм лишнего веса, констебль закрыл папку, повернулся к Бакстер и пожал плечами.

– Похоже, он прав, – сказал он и театральным жестом хлопнул себя по лбу. – Слушай, вот я ступил! Я ведь на вторник договорился встретиться с той женщиной. Как ее там?

– Мария, – напомнила Бакстер.

Грин напрягся.

– Ни за что не догадаешься, где она будет меня ждать.

– Только не говори, что на станции метро «Пикадилли»! – с притворным испугом покачала головой Эмили.

– Понимаешь, – сказал Сондерс, поворачиваясь к Грину, – я решил, что, поскольку она твоя сестра, она сможет опознать твоих бывших коллег, друзей, а может, даже пациентов. Надеюсь, ты согласишься, что попросить ее туда подъехать будет вполне логично. Мы продержим ее там весь день.

Резкая смена выражения на лице Грина давала понять, что они не ошиблись со станцией-объектом следующей атаки.

– Она мне никто, – довольно убедительно пожал плечами Грин.

– Правда, что ль? – спросил Сондерс. – Видишь ли, я ее допрашивал, когда мы догадались, что это все твоих рук дело.

– Кто-то из ваших допрашивал и меня, – ответил Грин, поднял голову и встретился с Бакстер взглядом, – в тюрьме. Ах, точно! Агент… если не ошибаюсь, Кертис? И как она сейчас поживает?

Бакстер выпрямилась и сжала кулаки.

Сондерс не давал себя сбить:

– Именно мне пришлось сообщить ей, каким гнусным куском дерьма оказался ее братец. Сначала она не поверила. Защищала тебя изо всех сил. Мне было… жалко смотреть, как ее вера в тебя рушится на глазах.

Слова попали в цель.

Грин посмотрел на него и перевел взгляд на Бакстер.

– Вы ее, видимо, там бросили, – сказал он, пристально глядя ей в глаза. – Раз вы тут сидите, значит, чтобы спасти себя, вы оставили ее там.

Глаза Бакстер превратились в две узенькие щелочки, дыхание участилось.

Сондерс тоже посмотрел на нее. Если она набросится на Грина, допрос можно считать оконченным, на защиту подозреваемого встанут привычная для полиции Лондона канцелярская волокита и армия бюрократов.

Это была игра, кто первый сломается.