Палач

– Я знаю, ты не такой, как остальные, – сказал Сондерс, – и не веришь во всю эту чушь. Тебе просто за это хорошо платят, верно?

Красавец-подозреваемый ничего не ответил.

– Насколько я знаю, – сказал он, – от ножевых ранений человек редко умирает сразу.

Бакстер стиснула зубы, ее руки задрожали от гнева.

– За что ты продался? – заорал Сондерс. – За деньги? За молчание? Стоп, подожди, а уж не педофил ли ты часом?

– Я не думаю, что она уже была мертва, когда вы ее бросили, – ухмыльнулся Грин, подначивая Бакстер.

Та вскочила на ноги.

Осознав, что выбранный им подход не работает, Сондерс сменил тактику:

– Послушай, а кто такая Эбби? – спросил он. – Вернее, кем она была?

На долю секунды в глазах Грина полыхнула ярость. Он вновь повернулся к Бакстер, но было уже слишком поздно – Сондерс нащупал в его обороне брешь и бросился на прорыв:

– Ага, твоя сестрица рассказала. Она ведь умерла, да? Интересно, что бы эта Энни по поводу всего этого сказала? Думаешь, гордилась бы тобой?..

– Эбби! – заорал на него Грин. – Ее зовут Эбби.

Сондерс засмеялся:

– Вот честно, чувак, мне насрать. Так, стоп… а не ты ли ее убил? – он заинтересованно подался вперед. – Если так, то я весь внимание.

– Да как ты смеешь? – прошипел Грин; его лицо налилось краской, проступили морщины, выдающие возраст. – Пошли вы оба нахер. Все это я делаю только ради нее.

Бакстер и Сондерс обменялись быстрыми взглядами, понимая, сколь значимым может быть это гневное признание, но Сондерс еще не закончил:

– Это все, конечно, хорошо, заниматься такими вещами только чтобы воздать дань какой-то долбаной Эми…

– Эбби! – опять заорал Грин, брызгая слюной и пытаясь разорвать цепь, которой его приковали к столу.

– …но неужели ты думаешь, что кто-то действительно вспомнит о тебе или о твоей сдохшей телке, после того как в ход пойдут бомбы? – колко засмеялся Сондерс в лицо Грину. – Ты ноль, пустое место, отвлекающий маневр, разминка перед главным событием.

Бакстер с Сондерсом затаили дыхание, понимая, что он только что выложил главный козырь.

Грин привстал и медленно наклонился к Сондерсу, насколько ему позволяли наручники. А когда наконец заговорил, в его шепоте пузырились ненависть и злоба:

– Навести меня во вторник, самодовольный говнюк… обещаю тебе, ты запомнишь ее имя: Э-Б-Б-И, – сказал он, сосчитав по пальцам эти четыре буквы, и сел обратно на стул.

Бакстер с Сондерсом посмотрели друг на друга, молча встали и поспешно вышли из комнаты.

Они своего добились.

– Хотелось бы мне посмотреть, как теперь МИ5 будет утверждать, что опасности новых террористических атак нет! – ухмыльнулась Бакстер, когда они направились в переговорку, по пути приглашая членов своей команды следовать за ними. – И выясни, как у нас обстоят дела с погибшей подружкой Грина.

– У нас проблема, и серьезная, – обратилась к ней одна из детективов, как только Бакстер переступила порог.

– Ну вот, а ведь все было так хорошо!

Эмили никак не могла запомнить фамилию этой мужеподобной девицы – Николс? Никсон? Наклз? – поэтому, чтобы не попасть впросак, выбрала самый безопасный вариант:

– Выкладывайте, детектив, что там у вас.

– Мы сверили задержанных со списком получателей самоуничтожающихся текстовых сообщений…

– Посланий-самоубийц! – донесся где-то из-под стола голос технаря Стива.

– Тринадцать Кукол не найдены.

– Тринадцать? – вздрогнула Бакстер.

– Кроме того, – виновато продолжала женщина, – из тех Кукол, которых мы успели к этому часу проверить, как минимум пятеро никогда не страдали психическими отклонениями и не обращались за помощью вообще ни к каким психиатрам, а уж тем более к нашим психиатрам. Это свидетельствует о том, что здесь, как и в Нью-Йорке, все гораздо масштабнее и не ограничивается одним лишь Грином и его пациентами. Мы сосредоточились лишь на небольшом фрагменте пазла… Я подумала, вы должны об этом знать.

Бакстер издала звук, который одновременно выражал измождение, разочарование и тревогу.

Женщина улыбнулась, будто извиняясь, и села на место.

– Эй! – прошептал Сондерс. – Что понадобилось Наклз?

Блин, и правда Наклз!

– Изгадить нам праздник, – вздохнула Бакстер, вышла вперед и начала отчет.

Блейк поднял руку.

– Боже праведный, Блейк, – заорала она, – ты давно взрослый, говори!

– Грин правда мог признаться, сколько бомб планируется взорвать?

– По идее, должно быть столько же, сколько в Нью-Йорке. Плюс Сондерс кое-что из него выудил.

– Понятно, – кивнул Блейк, не требуя дальнейших объяснений.

Чейз смотрел на них, ничего не понимая.

– Его спровоцировали, – объяснил Блейк.

– Что дала программа распознавания лиц? – спросила у собравшихся Бакстер.

– «Сити Оазис» прислал нам записи со своих камер видеонаблюдения, – отозвался технарь из ФБР, – теперь мы сравниваем видео, записанное в обеих гостиницах, чтобы убедиться, что никого не пропустили.

– А три человека, которые стояли на сцене с Грином? – спросила она.

– Одну убили при попытке к бегству.

Бакстер гневно фыркнула и закатила глаза.

– Она набросилась на меня с ножом! – произнес в свое оправдание один из агентов Чейза.