Палач

Она выключила двигатель. Из-под капота с шипением вырвалась струя воздуха – автомобиль то ли послал сигнал о еще одной неисправности, которую надо будет потом устранить, то ли просто облегченно вздохнул, закончив без особых приключений последнюю на сегодня поездку.

Увидев у въезда на парковку группку молодых людей в спортивных костюмах и куртках (тот, что страдал ожирением, видимо, носил такую одежду в качестве шутки), Эмили выдернула из гнезда навигатор и сунула его под сиденье. Перчатки. Шапка. Она взяла с пассажирского сиденья пакет и направилась к дому Эдмундса. На дорожке у нее под ногами хрустел снег.

Бакстер позвонила в дверь и стала ждать. На кирпичной стене она заметила мертвую праздничную гирлянду, которую, судя по всему, перерезали пополам. Где-то на улице разбилась бутылка, и над тихими домами взлетел взрыв хохота. Она услышала плач Лейлы, затем в холле вспыхнул свет, и на пороге, с трудом открыв одной рукой замок, появилась Тиа.

– С Рождеством! – улыбнулась Бакстер, сделав над собой невероятное усилие, и протянула сумку с подарками, которую прихватила, когда уходила из дома. – С Рождеством, Лейла! – проворковала она тем же идиотским голосом, которым звала ужинать Эхо, и протянула руку, чтобы погладить девочку, как погладила бы кота.

Тиа закатила глаза и исчезла в прихожей, оставив Бакстер стоять на пороге, как последнюю идиотку.

– Алекс! – донесся где-то сбоку ее крик; Лейла все еще плакала. – Алекс!

– Что?

– Там твоя подружка явилась, я буду наверху, – сказала она, и детский плач стих вдали.

Несколько секунд спустя из прихожей, отряхивая с головы снег, вынырнул Эдмундс.

Эмили была почти уверена: самый социально приемлемый способ разрулить подобную ситуацию заключался в том, чтобы сделать вид, будто ничего не произошло, – и вставить пассивно-агрессивный комментарий о поведении Тиа, как только позволит течение разговора.

– Бакстер! – улыбнулся Эдмундс. – Что ты здесь торчишь? Входи.

– Что это с ней? – бросила детектив, не в силах сдержаться.

Он махнул рукой.

– Ой, она думает, что ты на меня плохо влияешь… сегодня утром я пропустил праздник – Лейле год исполнился… плюс кое-что еще… – загадочно сказал он, закрыл за ней дверь и отправился на кухню. Задняя дверь была открыта, через нее в дом вливалась ночь.

Эмили протянула ему пакет с подарками и тут же получила взамен другой – еще больше.

– Выпьешь что-нибудь? – предложил он.

– Нет… мне нельзя тут задерживаться… – ответила она и подчеркнуто устремила взор в потолок, все же решив пойти по пассивно-агрессивному пути. – Просто заехала, чтобы… Мне нужно было… Я…

Эдмундс тут же узнал симптоматичную для Бакстер неловкость, которая охватывала ее каждый раз, когда она хотела кого-то похвалить или сделать комплимент.

– …Я лишь хотела сказать… спасибо тебе.

– Всегда пожалуйста.

– Ты решил приглядеть за мной… как обычно…

Неужели она собиралась сказать что-то еще? Алекс был поражен.

– …и сегодня проявил себя блестяще… как всегда.

– На самом деле, – ответил Алекс, – это я должен тебя благодарить. Сегодня… в последние две недели я понял, как мне всего этого не хватает. Мне просто страшно не хватает риска, адреналина… важности происходящего. Тиа злится на меня, ну, на нас с тобой, потому что я сегодня подал рапорт.

Бакстер засияла:

– Ты возвращаешься!

– Я не могу.

Эмили сникла.

– Мне нужно как-то жить, я должен думать о семье. Но и протирать дальше штаны в финансовом тоже не могу.

– И что ты…

– Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Бакстер озадаченно последовала за ним на улицу и по клинышку снега, освещенному лившимся из кухонного окна светом, пошла к обшарпанной пристройке.

– Та-да-а-ам! – гордо воскликнул Эдмундс, показывая на нечто, не только не заслуживающее никаких «Та-да-а-ам!», но и оскорбляющее взор.

Когда он увидел, что Бакстер не собирается реагировать как следует, его энтузиазм тут же сошел на нет.

– Вот черт, – сказал он, догадавшись, почему его представление не вызвало ожидаемую реакцию. Он наклонился и поднял собственноручно сделанную вывеску.

– Эта долбаная штуковина так и норовит свалиться на землю, – объяснил он и повесил ее обратно на дверь. – Та-дааам!

Алекс Эдмундс – частный детектив

Потом толкнул хлипкую деревянную створку, которая при этом чуть не слетела с петель, и показал оборудованный им офис. В уютном свете настольной лампы на столешнице примостились ноутбук, принтер и беспроводной телефон. В углу стоял масляный радиатор, обогревавший небольшое помещение. Также там была кофеварка, чайник, резиновый шланг над ведром в качестве самодельного рукомойника и даже «зона для посетителей» (второй стул).

– Ну, что скажешь?

Вместо ответа Бакстер еще раз обвела пристройку взглядом.

– Это, конечно же, временно, – взялся уверять ее Эдмундс, когда она так ничего и не ответила, – чтобы встать на ноги и… Ты что, плачешь?

– Нет! – возразила Бакстер срывающимся голосом. – Я думаю… Это просто великолепно.

– О боже, ты и правда плачешь! – воскликнул Алекс и обнял ее.

– Я так рада за тебя… последние две недели действительно выдались очень тяжелые… – засмеялась она и опять залилась слезами.