Палач демона

– Он сознался только в том, что притащил череп и использовал психотропные препараты, – напомнил Серову оперативник.

– Этого пока более, чем достаточно, – стараясь не глядеть своему приятелю в глаза, ответил следователь. И не забывай о том, что на клыках черепа обнаружена кровь всех жертв…

– Ну, не знаю… – вздохнул Овчаров. Но мне кажется, это не он!

– Когда кажется, креститься надо! – разозлился Серов.

– Согласен… – вздохнул майор и, перекрестившись, ехидно спросил: «Тогда объясни, кто, если не сова с человеческим лицом, нарисовал те странные рисунки и подписал письмо?

– А тебе не приходит в голову, что это мог быть я или же ты сам? А возможно, отец Матвей. Только мы трое были там и вполне могли попасть под воздействие препарата. Кстати, это же и объясняет, что мы ни черта не помним! – ответил Серов.

– Но, что касается Левитина, то никаких прямых доказательств его вины в нападении, ранении и убийстве людей, у нас нет! – продолжал настаивать Овчаров. Так что по-моему, его придется отпустить…

– Я уже доложил руководству, поэтому пусть, пока посидит, – ответил Серов.

– Понятно, вам же выгодно время тянуть… – многозначительно произнес оперативник. Только, вот еще что. Ну не могут люди видеть одни и те же галлюцинации! Даже двое не могут, а в последний раз с нами в склепе отец Матвей был. И видел то же самое! Объясни, как такое может быть? Наука подобного не допускает, у кого хочешь можешь пойти и спросить! Я, кстати, уже у нашего районного психиатра поинтересовался. Он сказал: «Такого не бывает!»

– Считаешь, значит, что все это наяву было? – тихо спросил Глеб. А я то уж было понадеялся, что показалось…

– Кстати, все вместе с ума тоже не сходят, – добавил Овчаров. Коллектив может, конечно, попасть под воздействие психотропных веществ, но при этом видения у разных людей тоже будут разными. А вот, что касается мистики, тут дело другое. Помнишь, как у Булгакова в «Мастере и Маргарите» все пели одну и ту же песню – «Славное море, священный Байкал»? И на сеансе так называемого разоблачения магии в театре «Варьете» зрители тоже видели одно и то же. Ну, прям, как мы с тобой!

– Но там таких ужасов не было… – обронил следователь и, попрощавшись с приятелем, отправился домой…

Глава 26

…Втащив бесчувственного есаула в комнату, супруги, обессилев, как по команде, рухнули на деревянную скамью. Она стояла возле северной стены избы, под окнами, выходившими во двор.

– Ну и что тепереча с ним делать? – ехидно прищурившись спросила Матрена.

– Да пущай себе на рогоже полежит? – бросив на валявшегося в беспамятстве Константина Евгеньевича косой взгляд, ответил Федор. Не сдохнет, чай! А ты, жена, давай на стол собирай, – приказал он Матрене. Я с дороги, устал, мочи нет.

Через некоторое время Матрена вернулась, держа в руках глиняную крынку с молоком и пяток свежих яиц.

– Только что из-под куры, – отметила она. Вытащив из печи горшок каши с салом, она поставила его на сколоченный из грубых досок стол. И услыхала: " Покрой стол скатерко то, дура!

– Да сам ты дурак! – возмущенно ответила она мужу. Буду я для разных-всяких материно приданное выкладывать.

– Он не разный, – понизив голос, пояснил Федор. – Евгения Петровича и Марии Васильевны сынок это!

– Да ты что! – от удивления руки женщины предательски дрогнули, да так, что она, чуть было, не перевернула крынку с молоком.

– Он же помер, вроде! Помнишь, Тимоха Лыков, как вертался, сказывал, мол, саданул он его штыком!

– А-а, так это он меня, сволочь, значит!.. – вдруг раздалось с полу. Враз побледневшие супруги остолбенело вперили свои очи в Маматова. Он, морщась от боли и корчась, медленно поднимался на ноги.

– Ну, спасибо тебе хозяйка, – иронично кивнул есаул. Теперь буду знать, кому обязан!

– А, ты, ваше благородие, не знал, что ли? удивленно округлил глаза Федор.

– Не знал… – тихо ответил Константин Евгеньевич. Взрывом меня из седла вышибло, без сознания я валялся…

– Да, натерпелись, вы! – Матрена участливо, по- бабьи, подперла рукой щеку и быстро смахнула с глаз выступившие слезы. Маменьку вашу, ой как жалко! И папеньку тоже! – они никому, зла ведь не делали. Царствие им небесное! Это Тимоха, ирод окаянный, мужиков то на смертоубийство подбил. Что делать теперь думаете? Нешто всех покараете? В ответ есаул лишь неопределенно покачал головой.

– Вы это, от раны страдаете? – поинтересовалась Матрена.

– Да, от нее, проклятой, – поморщился Маматов.

– Сказывают, неподалеку, в лесу густом, дед один есть, – женщина заговорщицки понизила голос. Так он любую хворь извести может!

– Знахарь, что ли? – с досадой отмахнулся Константин Евгеньевич. Меня столько докторов-профессоров разных лечили, лечили, да не вылечили! А тут, подумайте, знахарь!

– Он не простой знахарь, вступил в разговор Федор, а…

– Волшебный! – перебил его есаул. Ладно, знаем мы эти сказки! Лишь бы людей морочить!

– Чего, чего, а уж морочить он умеет… – словно про себя тихо произнес мужичок. Ежели хотите, то я вас к нему отведу.

– Что толку, денег у меня все равно нет, засмеялся офицер. Зачем понапрасну ноги топтать?