Палач в нетерпении

В полумраке ее лицо приобрело какой-то странный, бледный, землистый оттенок. Улыбка слегка раздвинула ее губы и была скорее похожа на усмешку.

Впрочем, когда я осмотрелась, я с ужасом убедилась, что в этом освещении все выглядят примерно так же. Скорее всего и я ничем не лучше… Андрей Никитич, например, был сейчас похож на графа Дракулу из копполовского фильма. Такой же мертвенно-бледный, с мелкими чертами лица. Только прическа не такая, но залысина тоже дай бог!

Грязнер напоминал все того же ангела, только изрядно напившегося и павшего уж так низко, что и Люциферу не снилось. Кстати, он тоже производил впечатление смертельно обиженного и оттого злого ребенка. Правда, судя по целенаправленным взглядам, опасаться его страшной мести Пенсу все-таки стоило. Вокруг Пенса вьюном вился Подл, явно намереваясь увести у меня моего лучшего друга, толкнув его на дорогу разврата. У Пенса вид был просто несчастный, потому что он из верности долгу и мне все еще пытался вытянуть из Подла бесценную информацию, но когда наши глаза встретились, он взглядом показал мне, что уже устал от этого придурка.

Поэтому я повернулась к Виктору и сказала:

— Я сейчас. Только выручу Пенса и вернусь.

Виктор кивнул, и я пошла через зал, не переставая чувствовать себя посетительницей Музея восковых фигур мадам Тюссо.

Надо посоветовать Никитичу поменять эти идиотские подсвечники…

В тот момент, когда я подошла к Пенсу, за моей спиной раздался удар гонга, и голос Никитича объявил:

— Церемония вручения даров открыта!

Свет окончательно померк, и в темноте я чуть не свалилась, но меня вовремя подхватили мужские руки. Слава богу, это был Пенс.

Я немного успокоилась, почувствовав его рядом.

— Пенс, — прошептала я. — Мне тут что-то совсем не нравится… Какие-то они чересчур непонятные.

Он был со мной совершенно согласен.

В это время свет опять зажгли, и я увидела гору пакетов, красиво упакованных коробочек — но больше всех мой взгляд притягивала самая большая, в бантах и цветах, коробка, стоящая на видном месте.

«Татьяне лично», — было написано на ней.

Глава 7 Вручение подарков

В комнате воцарилась торжественная тишина. Гости стояли, затаив дыхание. Я физически ощущала странное напряжение. Оглянувшись на Ладу, я увидела, как у нее сжаты губы. Ее глаза горели. Она ждала. Как ждали они все — нетерпеливо, с легким оттенком злорадства, зависти и надежды на то, что вся эта куча коробочек взорвется в тот момент, когда Таня подойдет к ней.

«Но за что они ее так ненавидят? — в очередной раз спрашивала я себя, глядя на ее очаровательное личико, с ясной улыбкой и такими нежными и выразительными глазами. — Ведь, если подумать, все они зависят от нее. Даже Лада. Может быть, потому так и ненавидят? Как рабы, ненавидящие своего хозяина…»

Танина рука потянулась к одной из коробочек, самой маленькой. Она взяла ее и, взглянув на открытку, подняла сияющие глаза на Ладу.

— Спасибо, — проговорила она. — Где ты это достала?

— Не скажу, — улыбнулась Лада. — Поздравляю тебя. Говорят, счастье делает людей добрее. Будь счастлива!

Мне было жутко любопытно, что находится в изящной коробочке, но еще больше меня поразила почти неприкрытая ненависть, прозвучавшая в поздравлении.

— Ты не можешь себе представить, как мне противно, — прошептала я Пенсу.

— Мне еще больше, — хмыкнул Пенс, на которого продолжал смотреть томным взглядом, исполненным страсти, Подл.

Татьяна распаковывала свои коробочки, продолжая восхищаться каждым подарком.

Самая большая коробка оставалась пока нетронутой. Я не могла отвести от нее взгляда — мне нравилась все меньше и меньше эта странная коробка, обтянутая розовой фольгой с красными розами.

Чья она?

«А ничья, — холодно сказал мне внутренний голос. — Обрати внимание, что все гости уже подарили подарки. И только эта коробка неизвестно от кого».

Татьяна потянулась к ней.

«Нет, — хотелось остановить мне ее. — Не открывай…»

— А это… — сказала невеста, разглядывая открытку, и вдруг, изменившись в лице, остановилась. Обвела комнату взглядом.

— Са-ша… — пробормотала она.

Я бросилась к ней.

Взяла открытку и прочла то же самое, что раньше уже прочитала в письме Виктора.

«МОГУТ ЛИ ЖЕНЩИНЫ УБИВАТЬ».

Татьяна смотрела на коробку с ужасом и отвращением.

— Давай ее не будем открывать, — сказала я шепотом. — По крайней мере, пока не будем. Танечка, ну успокойся! Хочешь, мы с Никитичем сами ее откроем в другой комнате?

Она меня не слышала. Ее рука сама тянулась к проклятой коробке.

— Таня! — одернула я ее. — Не надо ее открывать. Лучше я. Если тебя так разбирает посмотреть, что там за пакость.

Она обернулась ко мне и долго смотрела, как будто не могла вообще вспомнить, кто я такая и откуда тут взялась. Ну, бывает у людей такое состояние. Хочется их встряхнуть и объявить, что они живут в конце двадцатого столетия, в городе Тарасове, в России. Наконец ее взгляд прояснился, и она сказала:

— Почему ты? Это же мне, ты тут ни при чем… Вдруг тебе руки оторвет?