Палачи и герои

Начальник разведки полка оказался прав. Иван будто специально был создан для этой работы. Он быстро впитывал нелегкую науку полкового разведчика – порядок передвижения, снаряжение, преодоление препятствий, визуальная разведка, выявление огневых точек, бронетехники, мест сосредоточения противника. Он научился растворяться во тьме. Часами лежать, почти не дыша и не выдавая себя. Одним ударом сшибать языка с ног и тащить его в кромешную ночь через колючку и инженерные укрепления, когда над головой шарят прожекторы и каждую минуту немцы для профилактики палят вокруг себя и бросают гранаты.

За два месяца он умудрился несколько раз сходить со своими бойцами на ту сторону. И каждый раз они приводили языка. При этом не потеряли ни одного человека.

– Да ты, брат, умелец, – наконец оценил его начальник разведки.

Пришло лето, с ним изнуряющая жара. На их участке фронта готовилось наступление. Уже три разведгруппы погибли, пытаясь добыть языка, – немцы были начеку и выстроили эффективную линию обороны.

Комдив вызвал нескольких командиров-разведчиков к себе в штаб. Оглядел их пристально. И пояснил:

– Язык нужен до зарезу. Есть тактические моменты, которые надо прояснить. Неизвестность связывает нам руки. Кто готов идти опять за линию?

– Все готовы, товарищ генерал, – ответил за всех капитан с иссеченным шрамами лицом.

– Кто готов привести языка? Погибнуть могут все. А вот выполнить задачу…

У Ивана щелкнуло в голове. Давно он продумывал одну комбинацию. Насколько знал тот участок обороны, могло сработать.

– Я сделаю, товарищ генерал, – заверил он.

– Сколько берешь людей?

– Я пойду один…

Вечером он отправился на дело, в успех которого не верил никто. Его мысленно похоронили.

Практически не скрываясь, он вышел в поле зрения немецких солдат. Увидел блиндаж, где уютно устроились фрицы. Преодолел сплошные заграждения. И заорал что есть мочи:

– Нихт шиссен! Сдаюсь! Ауфгебен!

Обалдевшие немцы не стали стрелять.

– Хенде хох! – заорал один из них истерично.

– Хенде так хенде. – Иван поднял руки.

Его притащили в блиндаж, где были трое солдат и офицер. Иван лепетал без остановки на ломаном немецком и чистом русском, что готов служить немцам, которые обещали шнапс и курево.

– О да, да, – благосклонно кивнул холеный оберлейтенант и протянул ему портсигар с настоящими сигаретами.

Немец подобрел. Он думал, как ему повезло, – ни с того ни с сего заполучил русского пленного, который намерен сотрудничать и сможет рассказать в штабе немало интересного.

– Спасибо, ваше благородие, – всплыло в памяти Ивана старорежимное обращение из какого-то фильма.

И тут же он нанес офицеру сокрушительный удар в челюсть. Сблизился с другим фрицем, вырубил его. Поддел ногой табуретку, бросил в третьего солдата, ошарашив его на миг. Схватил стоящий в углу карабин и добил всех прикладом.

Потом сумел доползти до своих, волоча на себе мычащего фашистского офицера.

Немец все удивлялся, как этот русский сумел смести одним ударом его, чемпиона военного училища по боксу.

Иван получил вторую медаль «За отвагу». А еще через неделю его забросили в тыл на глубину пятнадцати километров – для обычной войсковой разведки это слишком много, она действует в ближней полосе обороны противника. Для глубокой заброски существуют специальные группы НКВД и военных. Но у командования не было выхода.

К цели разведгруппа вышла незаметно. Дождались ожидаемой легковой машины и броневика с сопровождением, забросали гранатами. И взяли то, за чем пришли, – кожаный портфель, который на браслете был прикреплен к запястью немецкого полковника.

Расчувствовавшийся генерал из штаба армии обещал представить разведчиков к орденам, а Ивана к званию Героя. Видимо, что-то важное было в тех документах.

Героя не дали, а орден Ленина вручили. Иван и не помнил, когда старших лейтенантов награждали такими орденами, если только они не шли в нагрузку к звездам Героя. Даже стало как-то неудобно – слишком высоко оценили…

Глава 21

Пулемет МG-42 смотрел прямо в лоб Дантисту. Для пули лобовое стекло «Рено» не препятствие.

– Выходи! – взмахнул карабином верзила-фельдфебель в каске и серой форме с бляхой полевой жандармерии на груди.

Дантист знал, что одно лишнее движение – и пулеметчик в оборудованной огневой точке, держащий под прицелом дорогу, ведущую в леса близ Ровно, нажмет на спуск.

– Конечно, господин офицер! – польстил Дантист фельдфебелю, выпрыгивая из кабины грузовика. Водитель тоже спрыгнул на землю и привычно поднял руки.

– Вперед! Не оглядываться! – гаркнул фельдфебель и наградил Дантиста болезненным ударом приклада в спину.

Дантист шел, и внутри разливался холод страха. Чего им надо? Может, гестапо решило его ликвидировать? Или стал ненужным абверу? Или, совсем дикая мысль, партизаны передушили немцев и сейчас под их маской сортируют, кому жить и кому умереть?

Дантист шагнул за шлагбаум, прошел мимо мотоцикла у обочины. В стороне от дороги за зеленой полоской кустов стоял дощатый домик, где размещались жандармы.

Получив еще один удар, Дантист влетел в домик. И едва не упал под ноги майора Кляйна.