Палачи и жертвы

По линии административной на меня накладывались взыскания, насколько мне помнится, дважды в период моей работы начальником секретнополитического отдела ГПУ Аджарии. Так, в 1932 году вместе со своим товарищем, работником кооперации Шарашенидзе, я принимал участие в пьянке на квартире у сотрудника ГПУ Горецкого в Батуми. Во время выпивки между Горецким и Шарашенидзе произошла драка, последнему был нанесен удар по лицу, и через несколько дней он скончался. Факт пьянки и драки от руководства я скрыл и в связи с этим в административном порядке был подвергнут, кажется, аресту на несколько суток.

В другой раз, в 1933 году, я подвергался административному взысканию за неумелую организацию операции по ликвидации меньшевистской политбанды: ночью две организованные мною засады по ошибке обстреляли друг друга, в результате чего один сотрудник был убит, а второй ранен. В связи с этим (а была ли политбанда меньшевиков? — К. С.) было решено подвергнуть меня аресту на несколько суток с исполнением служебных обязанностей… Возможно, что за период моей работы в органах на меня накладывались какие–либо другие взыскания, но за давностью я припомнить сейчас затрудняюсь.

Вопрос: За кутежи и попойки с женщинами легкого поведения вас наказывали?

Ответ: Работая в 1929–1932 годах в органах ОГПУ, иногда после выпивок с друзьями я встречался с женщинами легкого поведения и сожительствовал с ними. Но подвергался ли я за это каким–либо взысканиями, припомнить не могу.

Вопрос: В Батуми, как нам известно, вы путались с женщинами, имевшими шпионские связи с итальянским консульством. Расскажите об этом.

Ответ: Я не отрицаю, что вступал в интимные связи со случайными женщинами, с проститутками, но были ли среди них лица, имевшие связь с иностранцами, в частности с итальянцами, я не знал и не знаю.

Вопрос: Гражданка Н. вам известна?

Ответ: Нет, такую женщину я не помню.

Вопрос: А гражданку А. вы знаете?

Ответ: Тоже не знаю.

Вопрос: С этими женщинами, как нам известно, вы имели связь в Батуми. Почему вы это скрываете?

Ответ: Вполне возможно, что я встречался с ними, но фамилий не спрашивал. Скрывать от следствия я ничего не намерен.

Вопрос: Скажите, вы были знакомы с артисткой Ж.?

Ответ: Да. Мое личное знакомство с Ж. состоялось в 1944 году в их театре. В последующем… я сожительствовал с ней… подарил ей радиоприемник, ручные часы, купил в 1945 году путевку в санаторий в Гагры. Потом я узнал, что она очень легкомысленная женщина, разболтала об интимной связи со мной в театре и к тому же одновременно сожительствовала с другими лицами, в частности с начальником управления милиции… Поэтому с сентября 1945 года я с ней больше не встречался.

Вопрос: Когда вы познакомились с Дуненко?

Ответ: Я знал Дуненко еще в 1935–1936 годах, когда она была замужем… Близкое знакомство с Дуненко установилось весной 1947 года, я стал встречаться с ней и в марте 1948 года принял решение на ней жениться.

Вопрос: Что вам было известно о Дуненко в то время?

Ответ: Как говорила мне Дуненко, первый раз она вышла замуж за народного артиста Грузинской ССР Кавсадзе, разошлась с ним в 1929 или в 1930 году. В 1934 году вышла замуж за Арутюнова, работавшего тогда секретарем у председателя ГПУ Грузии Киладзе (репрессирован). В 1937 году Арутюнов был арестован НКВД Грузии и через несколько дней умер в тюрьме. В 1939–1945 годах Дуненко, по ее словам, сожительствовала с работником оперного театра Д.

Вопрос: Иначе говоря, вы знали, что Дуненко — политически сомнительная личность, и, несмотря на это… вступили с нею в брак?

Ответ: Я не считал, что женитьба на ней меня компрометирует.

Вопрос: Поскольку сами были морально и политически нечистоплотным человеком, так ведь?

Ответ: Отдельные случаи аморальных поступков с моей стороны имели место, о них я уже дал показания. С точки зрения же политической каких–либо предосудительных проявлений я не допускал. Что касается Дуненко, то я проверял ее в МГБ и знал, что по работе в оперном театре и в консерватории она характеризовалась положительно…

Вопрос: Не хитрите. Ведь вы знали, что Дуненко разрабатывалась ранее как жена репрессированного врага народа?

Ответ: Нет, я этого не знал. По учетам она не значилась.

Вопрос: А о том, что она являлась секретным осведомителем МГБ Грузии, вам тоже, скажете, не было известно?

Ответ: Я этого никогда не скрывал. Со слов Дуненко я знал, что она была привлечена к негласному сотрудничеству с органами МГБ…

Вопрос: Как установлено… вы в 1948 году уничтожили личное и рабочее дело на Дуненко как на осведомителя. Признаете это?

Ответ: Да, в 1948 году я давал указание… об уничтожении ее личного и рабочего дела осведомителя.

Вопрос: С какой целью вы предприняли незаконные, недопустимые в практике органов МГБ действия?

Ответ: Я считал неудобным, чтобы на жену министра госбезопасности было дело в МГБ Грузии. Теперь я вижу, что этого не следовало делать. В данном случае я поступил необдуманно, допустил ошибку…»