Палачи и жертвы

Да–да, не удивляйтесь, в органах ОГПУ — НКВД — МГБ допрашиваемый был отнюдь не мелкой сошкой, которая случайно затесалась в эту среду и вылетела оттуда за аморальное поведение и профнепригодность, а напротив, весьма внушительной фигурой, министром государственной безопасности республики.

А теперь позвольте официально представить нашего «героя» — Рухадзе Николай Максимович, 1905 года рождения, грузин, из крестьян, член ВКП(б), образование — среднее (указывал в анкетах, что окончил «гуманитарный техникум»), воинское звание — генерал–лейтенант.

Несмотря на утверждение, что он, мол, не намерен что–либо скрывать от следствия, на допросе 23 июля 1952 года арестованный Рухадзе не был, да и не мог быть полностью искренним. И дело здесь не в тактических уловках, а в том, что искренность — чуждое ему качество. Факты своей биографии он преподносил по–разному, в зависимости от ситуации. Вот как, например, он изложил историю вступления во второй брак в собственноручном заявлении на имя Л. П. Берии от 28 марта 1953 года:

«…в 1948 году я допустил крупную ошибку, женившись на Т. Г. Дуненко, дочери командира полка царской армии и внучке генерала… В июне 1948 года Чарквиани (тогда первый секретарь ЦК КП(б) Грузии. — К. С.) потребовал от меня письменное объяснение, а также ее биографию. Я отнес все это и ознакомил его с архивным делом на ее бывшего мужа Арутюнова Г., в котором ровным счетом ничего не было… Объяснение я написал на имя Чарквиани (в копии — Абакумову) и просил принять любое решение вплоть до развода, которое мной будет безоговорочно выполнено. Спустя несколько дней Чарквиани вызвал меня, успокоил и сказал: «В личную жизнь коммуниста мы не вмешиваемся, дело твое. Раз ты решил избрать Дуненко другом, препятствовать этому не буду…» От Абакумова (в то время министра госбезопасности СССР. — К. С.) никаких указаний по этому поводу не последовало… Я тогда искал не столько жену или женщину, а человека, который мог бы заменить мать моей шестилетней дочери, которая сильно горевала и буквально сохла без материнской ласки…»

Только в одном Рухадзе ничуть не лукавил — когда признавал аморальность своих поступков и в то же самое время отстаивал собственную политическую безупречность. По его глубокому убеждению, можно быть подонком, стопроцентным дерьмом и вообще кем угодно, но при этом незыблемо хранить верность партии и занимать любую государственную должность. Я. пожалуй, не стал бы акцентировать на этом внимание читателей, если бы речь шла лишь о Рухадзе. Нет, это была мировоззренческая норма определенного круга тех, кого я назвал преторианцами, закон жизни, которым они руководствовались.

Впрочем, обстоятельный разговор о преторианцах и их уголовных преступлениях впереди, а пока что совершим экскурс в прошлое и взглянем на Рухадзе в то время, когда он был в ореоле власти.

ПУТЬ НАВЕРХ

До середины тридцатых годов Рухадзе продвигался по службе медленно, но верно, а затем разом скакнул вверх благодаря двум обстоятельствам, непосредственно связанным с одним и тем же явлением — так называемой «ежовщиной». С одной стороны, массовое уничтожение руководящих кадров НКВД привело к появлению обилия престижных вакансий, а с другой, именно Рухадзе показал себе рьяным борцом за светлые идеалы.

Кампания по тотальному разоблачению врагов народа всех мастей и оттенков застала майора Рухадзе в Гаграх, где он возглавлял местный райотдел НКВД. Мы, вероятно, никогда бы не узнали подробностей его гагрских свершений, если бы не рапорт В. Н. Васильева, в то время заместителя Рухадзе. Васильев был опытным чекистом и, надо полагать, успел ко всему приглядеться. Впечатлительным его не назовешь, но ему, как видно, претила звериная и вдобавок бессмысленная жестокость шефа, что и побудило его в феврале 1938 года подать рапорт на имя наркома внутренних дел Грузии С. А. Гоглидзе, а впоследствии, в 1953 году, подтвердить факты на допросе в МВД СССР. Привожу выдержки из Документов:

«В 1937 году… арестовали некого Леткемана, немца по национальности, который под пытками признался в сотрудничестве с германской разведкой… На допросах Леткемана я убедился в том, что он абсолютно не понимал, что представляет собой диверсионная агентура, массовое осведомление, агентура на консервации и т. д. Следствие само учило Леткемана терминологии и этими, по существу, провокационными вопросами подсказывало ему пути ложных признаний… Его раздевали догола, били по несколько часов подряд по чему попало… Делалась веревочная петля, которая надевалась на его половые органы и потом затягивалась… По показаниям Леткемана было арестовано большое число лиц, названных им шпионами…

…Майор Рухадзе дал сотрудникам установку: «Кто не бьет, то сам враг народа!»