Паладин душ

Городской храм выходил фронтоном на маленькую площадь, выложенную необычными гранитными плитами, подогнанными друг к другу наподобие мозаики. Прямо напротив, в здании, напоминавшем старый особняк, завещанный каким-то местным аристократом Ордену, Иста и её кавалькада обнаружили семинарию Бастарда.

В ответ на стук ди Кэйбона в окованных железом двойных дверях открылась дверца поменьше, и появился привратник. На первые приветственные слова служителя он вовсе не ободряюще покачал головой. Ди Кэйбон на несколько минут исчез внутри. Затем обе двери распахнулись, и им навстречу поспешили грумы и дедикаты, жаждущие помочь вновь прибывшим с лошадьми и багажом. Коня Исты под уздцы ввели внутрь. Четыре этажа с деревянными резными балкончиками окружали вымощенный булыжниками двор. Старший служитель поклонился и нижайше попросил пользоваться гостеприимством Ордена. Он назвал имя сьеры ди Аджело, но Иста не стала обманывать себя: расшаркивался он перед Истой ди Шалион. Может быть, ди Кэйбон поступил не так благоразумно, как хотелось бы, но в таком случае они, без сомнения, получат лучшие комнаты, расторопных слуг и добротный уход за усталыми животными.

Воду принесли почти сразу после того, как Исту и Лисе проводили в их комнату. В семинарии не было просторных покоев, предположила Иста, но здесь вполне хватало места для большой кровати, кровати поменьше, столика и стульев. Картину дополнял балкон, с видом на городскую стену и речку, текущую за главным зданием. Вскоре принесли и еду для обеих гостий на подносах, уставленных наспех подобранной посудой в бело-голубых цветочках, соответствующих времени года.

После ужина Иста взяла с собой свою горничную и, пригласив Ферду и Фойкса сопровождать их, отправилась погулять по городу в свете заходящего солнца. В голубых туниках и серых плащах оба офицера-дедиката смотрелись безупречно, мечи, висящие на поясе, были просто мерой предосторожности, а не попыткой щегольнуть, и немало пар прекрасных глаз, принадлежащих не только касилшасским девушкам, но даже матронам, долго смотрели им вслед. Рост и походка Лисе ничем не уступала стати братьев ди Гьюра, рядом с молодостью и здоровьем шелка тускнели, а драгоценности меркли, словно дешёвые побрякушки. Иста решила, что такого блестящего сопровождения у неё не было со времён королевского двора.

Несмотря на небольшие масштабы храма, планировка была обычной: четыре крыла, увенчанные куполами, каждое из которых посвящено отдельному члену Святого Семейства; внутри — открытый двор и священный огонь в центре; рядом с крылом Матери — башня Бастарда. Стены храма были построены из местного серого камня, а своды украшены резьбой по дереву: ярко раскрашенные демоны, святые, священные животные и растения, свойственные каждому богу, резвились вдоль несущих балок. За неимением лучшего развлечения, Иста решила остаться на вечерние службы. Она устала от богов, но приходилось признать, что пение радовало слух: в семинарии оказался замечательный хор, одетый в белое. Торжественное впечатление немного портило лишь то, что время от времени женщина, дирижирующая певцами, оглядывалась, чтобы посмотреть на реакцию рейны. Иста тихонько вздохнула и принялась старательно улыбаться и кивать, чтобы успокоить бедняжку.

Три походных дня изнурили и людей, и животных, завтра они все останутся здесь отдыхать. В душу Исты стало закрадываться едва уловимое ощущение, что ей стало легче; и не важно, что подействовало — солнечный свет, физическая нагрузка, жизнерадостная молодая компания, расстояние, разделяющее её и Валенду, — Иста в любом случае был благодарна за это. Она скользнула под пуховое стёганое одеяло, сочтя, что эта узкая кровать гораздо роскошнее, чем все изысканные, но неудобные ложа королевских замков, вместе взятые, и заснула прежде, чем Лисе прекратила ворочаться на своей кушетке.

* * *

Иста видела сон и знала, что видит сон.

Она пересекла мощёный двор замка в полуденном свете поздней весны или раннего лета. Аллея, украшенная каменными арками, вела вдоль стены, тонкие алебастровые колонны были увиты резными лозами и цветами в рокнарском стиле. Солнце жарко пылало в зените; тени плотной субстанцией лежали у её ног. Иста поднялась — нет, не просто поднялась, а поднялась паря, — по каменным ступеням, ведущим из аллеи в деревянную галерею, дальше. В дальнем конце — комната. Иста мягко просочилась внутрь, не открывая деревянной двери, которая разошлась перед ней и сомкнулась позади, словно вода.

В комнате было сумрачно и прохладно, но сеть солнечных лучей падала на плетёные коврики сквозь щели в ставнях, из-за чего приглушённые цвета нитей становились ярче. Посреди комнаты кровать, на кровати чей-то силуэт. Иста, словно дух, подплыла поближе.

Мужчина, спящий или мёртвый, очень бледный и неподвижный. Он высок, его длинное тело одето в балахон из неокрашенного льна, собравшийся складками на груди и перехваченный льняным поясом на талии. В левой части груди пятно тёмно-алой крови, просочившейся сквозь одежду.