Паладинские байки

Отпил кофе и задумался. Вообще-то ему уже давно было все равно, что там и как в семействе Вальяверде. Обида на отца и его предательство приугасла, но простить его Оливио не мог до сих пор. Когда он сбежал из дома и вступил в корпус, думал, что папаша оставит его в покое, но не тут-то было. Спустя два месяца после побега из гардемаринской школы, а затем и из Кастель Вальяверде отец его таки нашел, хотя Оливио, вступая в корпус, записался там под фамилией матери. Конечно, старшие паладины знали, из какой семьи происходит Оливио, но только капитану было известно в подробностях, почему вдруг старший сын Вальяверде захотел стать паладином. В общем, каким-то образом дон Вальяверде Оливио нашел, явился в столицу, начал требовать, чтоб Оливио из корпуса выгнали, потому как пошел он туда против отцовской воли. Дело дошло до короля. Капитан Каброни привел кадета Оливио к его величеству. Тот спросил только, сколько Оливио лет, а узнав, что тот совершеннолетний, велел не беспокоиться: по закону, дон Вальяверде уже не имел над ним никакой власти, и Оливио мог поступать как ему угодно. А графу Вальяверде его величество даже аудиенции не соизволил дать, просто приказал секретарю отписать графу, чтоб больше тот не смел беспокоить короля ни по каким вопросам, разве что вдруг захочет в государственной измене покаяться. Обозлившийся дон Вальяверде таки сумел встретиться с самим Оливио и устроил безобразнейший скандал с проклятиями, попыткой избить непокорного сына (помешал прибежавший на шум Джудо Манзони, наставник Оливио) и отречением от него с запретом носить фамилию Вальяверде. На что Оливио ответил, что он и сам этого не желает, и что фамилия его матери куда достойнее. Дона Вальяверде чуть удар не хватил, и Манзони его настойчиво, решительно и невежливо выставил (просто взял за шиворот и вынес на улицу, вообще-то). У Оливио после этого была тихая, но страшная истерика: он почти беззвучно и без слез рыдал, чуть не задыхаясь, и Манзони сначала отнес его в мыльню, где молча раздел, облил холодной водой, растер жестким полотенцем, а потом завернул в банный халат и отнес в кадетскую спальню, где Оливио был тогда один (потому что вступил в корпус в неурочное время, ведь кадетов обычно принимали раз в два, а то и в три года), уложил в кровать, накрыл одеялами и часа два просидел рядом, рассказывая забавные байки из паладинской жизни, пока Оливио окончательно не успокоился. Так и не спросил, что случилось и почему, и потом больше никогда никак не напоминал об этом, за что Оливио был ему безмерно благодарен.

А через месяц после этого Оливио прочел в «Фартальском Вестнике» официальное объявление о собственной смерти. Дон Вальяверде заявлял, что его сын Оливио отправился в море на ялике в одиночку удить рыбу, и погиб во внезапно налетевшем шторме, что тело не найдено и что для Оливио Вальяверде в фамильном склепе сооружен кенотаф. И это самого Оливио очень расстроило тогда. А сейчас, когда он об этом думал, то испытывал только облегчение: по крайней мере теперь его не связывают никакие обязательства перед доном Вальяверде. Чужой человек.

И Оливио вернулся к статейке о скандале. В общем-то, ничего особенного там не было, да и сам Оливио, еще когда жил в Кастель Вальяверде, имел смутные подозрения, которые, судя по статейке, оказались вполне обоснованными. Его мачеха, графиня Вальяверде, испытывала более чем родственные чувства к своему кузену, члену Королевской Академии Художеств. И то, что граф Вальяверде их застукал в очень пикантной ситуации, Оливио не удивило. Он пожал плечами, даже не испытывая никакого злорадства, закрыл листок и допил кофе. Посмотрел на часы над стойкой. Еще больше часа оставалось до времени, назначенного сапожником. Оливио выглянул в окно. Погода стояла хорошая, и он решил, что неплохо будет просто побродить по городу. Редко когда такая возможность выпадает, так отчего бы и не воспользоваться. Он поблагодарил хозяйку и покинул кофейню.