Паладинские байки

Сейчас здесь никого не было, тихо журчал родник, шелестели уже начавшие желтеть листья и позвякивали глухо глиняные колокольчики на красных, зеленых, синих, черных и белых шнурах, которыми были увешаны ветви яблонь по всей роще. Цвет шнура обозначал того из пяти богов, к кому обращался человек, повесивший колокольчик. Больше всего было зеленых и синих, оно и понятно: сальмийцы, чьими основными занятиями были сельское хозяйство, ткачество и виноделие, особо почитали Мать и Мастера, им и молились чаще всего.

Жоан и Джорхе склонили колени перед алтарем и довольно долго молились, прося у богов милости и помощи в том сложном и опасном деле, что им предстояло. Потом Джорхе отошел к источнику, держа в руках по внушительной связке амулетов-накопителей, и опустил их в воду, замер, вбирая ману и направляя ее в эти амулеты. Жоан же пошел влево от алтаря, отыскал яблоню, на которую почти четыре года назад повязал в дар Деве красный шнур с глиняным колокольчиком – перед тем, как уехать вступать в Корпус.

Колокольчик по-прежнему висел, разве что треснул и звучал теперь глухо, а шнурок почти выцвел. Жоан снял его, вынул из кармана новый красный шнурок с маленьким латунным колокольчиком, купленным еще в столице, повязал вместо старого, а тот спрятал. Вернулся к источнику. Брат уже зарядил все амулеты, и даже распихал их по карманам, и теперь привязывал к ветке над источником такой же латунный колокольчик на синем шнурке.

– Надеюсь, божья милость нас в Планине не оставит, – вздохнул он. – Солнце садится… Идем домой.

Обратно они шли тоже молча, думали оба об одном и том же – о грядущей поездке.

Планина – это небольшое княжество, лежащее на болотистом низменном полуострове, отделенном от Фартальи Рио-Сербаль, берущей начало в Монтесерпенти и впадающей в океан. Населяли Планину люди, родственные сальмийцам – потомки таллийцев и племени салама. Даже говорили, в общем-то, на том же сальмийском языке, хоть и с забавным произношением и кучей своих собственных словечек. Несмотря на родство, сальмийцы, однако, планинцев не жаловали, и это было взаимно. В старые времена Планиной правили маги, и князь был послушной марионеткой в их руках. Магия крови, некромантия и прочие запрещенные в Фарталье практики там процветали долго, а официальной религией был языческий культ Ашадар, как и в соседней Алевенде. Планинцы то и дело порывались хапнуть сальмийской землицы, но всякий раз неизменно получали отлуп, потому что ради защиты родной Сальмы все доны мигом забывали свои распри, созывали ополчение кабальерос и крепко вваливали беспокойным северным соседям. А когда Сальма стала частью объединенной Фартальи, набеги прекратились – один лишь раз планинцы попытались, в результате чего потеряли все свои заречные земли. Так Рио-Сербаль стала границей между Фартальей и Планиной. Вдоль нее понастроили крепостей, но планинцы больше не совались. В Планину стали проникать проповедники Откровения Пяти, и Вера потихоньку ширилась, пока лет семьдесят назад тогдашний князь не обратился в нее, после чего, пользуясь давным-давно назревшим среди и простонародья, и мелкопоместного дворянства недовольством против аристократии жрецов и кровавых магов, взял да и устроил гражданскую войну. Тянулась она почти двадцать лет, и кончилась тем, что всех жрецов ашадарского культа либо перебили, либо выгнали в Алевенду, магов крови с некромантами тоже, и восторжествовала новая вера. Поначалу было хорошо, но потом оказалось, что совсем без магов как-то тоже не очень. Потому что в неофитском рвении планинцы перебили не только малефикаров, но и вообще всех, кто практиковал магию – мало ли, вдруг тоже кровавый маг, бей его, жги ее! Наследники князя, помаявшись без магии, пытались выискивать среди населения тайных магов, чтоб заманить на княжескую службу. Но все, обладающие хоть какими-то способностями, рано или поздно драпали кто куда – кто в Фарталью, кто в Алевенду или даже в Аллеманию, если раньше их не топили или не сжигали крестьяне, до сих пор крепко испуганные памятью о былых временах и произволе тогдашних магов крови и некромантов. Попытка же нынешнего князя приглашать иностранцев тоже провалилась после того, как двух фартальских магов, целителя и предметника, соблазнившихся на щедрые посулы, по дороге в Сьюдад-Планина сожгли местные крестьяне. Узнав о таком «гостеприимстве», иноземцы напрочь отказались ехать в Планину, а те, кто уже приехал, попытались удрать. Князь засадил их за решетку, обеспечив, конечно, роскошь и удобства, но… вскоре все эти маги сумели так или иначе сбежать, и остался князь без хороших магов вообще.