Паладинские байки

Джорхе тоже остановился, глядя на широкую и длинную долину между трех холмов, на сами эти длинные холмы, усаженные виноградниками по склонам и усыпанные облачками овечьих стад по плоским вершинам, на узкую полоску Фрио и вдалеке – на блеск водной глади Сальмы с полоской огней прибрежного села Планчада Дельгадо. В долине, в селе Вилла Дельгадо, тоже в домах зажигали огни и топили печи: селяне и кабальерос-арендаторы возвращались с огородов, мельниц, шерстобитных и ткацких мастерских и винодельни. Всё, что виднелось с верхней площадки лестницы, было владениями Дельгадо, и еще в них входил другой склон холма с усадьбой, отсюда не видный, но его никак не использовали, слишком он был крутым. Домен Дельгадо считался большим по сальмийским меркам и по этим же меркам довольно богатым.

– Будем все вместе просить короля исключить Микаэло из наследования, – вздохнул Джорхе. – Как-то мне совсем не хочется, чтоб вот это всё сгинуло из-за его дурости.

– Ну… надеюсь, что его величество учтет заслуги нашего рода и позволит сделать наследницей Аньес. Но Микаэло-то никуда не денется! Он же продолжит по-прежнему куролесить и долговые расписки давать, – Жоан махнул руками. – И боюсь, что Аньес просто больше нечего будет наследовать.

– Может, его можно попробовать в Паладинский Корпус? – осторожно предположил Джорхе.

Жоан аж подпрыгнул:

– Только не это!!! Вот еще не хватало. Да и не возьмут его туда… Может, его женить? На какой-нибудь вдовой донье, суровой и жесткой, чтоб его в ежовых рукавицах держала.

– У меня идея получше, – Джорхе нервно взялся за подбородок, поморщился, не обнаружив там привычной бороды. – Я его в статую превращу. Сначала на месяц, потом расколдую, и посмотрим. Может, это его утихомирит… О. Я понял. Только это придется хорошенько подумать и поработать над заклятием. Я на него отложенное заклятие наложу, чтоб его в статую превращало или усыпляло, как только он покидает пределы, скажем, Вилла Дельгадо. Это, конечно, из разряда запретной магии, и ты этого не слышал и знать не знаешь.

– Само собой. А идея мне нравится, – Жоан похлопал брата по плечу. – А потом все равно его надо женить на суровой и любвеобильной донье. Хоть какая-то будет польза от обалдуя.

– Донью бы такую только найти, – усмехнулся Джорхе. – Ну, идем. Вон уже во дворе столы ставят, скоро ужинать будем.

Когда село солнце, во дворе усадьбы зажглись светошарики, развешанные по деревьям, и вся семья с домочадцами расселась за столом, уставленным всяческой едой.

Во главе стола сидели дон Сезар и сеньор Мануэло, дядя дона Сезара и двоюродный дед Джорхе, Жоана и Аньес. Сеньор Мануэло был старшим паладином, служил в Коруньяской паладинской канцелярии секретарем, потому что было ему уже семьдесят лет с лишним, а совсем в отставку выходить он не хотел – говорил, что не привык бездельничать. Впрочем, несмотря на возраст, дедушка был все еще крепок и бодр, и вполне мог без особого труда навалять неблагому сиду или хорошенько вломить какому-нибудь троллю. Перед ужином Жоан поприветствовал деда по-паладински, а теперь, по обычаю, сидел рядом, чтобы прислуживать ему за столом. Впрочем, простота сальмийских нравов не требовала особого столового этикета, и все, что Жоану приходилось делать – это наливать в кубок и передавать деду слишком далеко стоящие блюда.