Паладины госпожи Франки

Действительно, когда нас спешили и завели внутрь, за первым же поворотом неожиданно открылся коридор, освещенный пламенем, вздымающимся из каменных чаш, вырубленных в скальных стенах, и довольно просторный. Вышины же его хватало как раз на то, чтобы всадник мог провести свою лошадь в поводу.

Мне показалось, что мы шли чуть не вечность, но на самом деле нас уже от силы через четверть часа вывели к узкой лестнице, которая резко поворачивала вверх.

— Выходит, он и вправду существует, заколдованный чертог без единой двери, куда попадают не иначе, как пройдя сквозь огонь и землю? — спросила Франка.

— Двери-то, положим, имеются, — начал он. Но тут один из наших шарфоносцев перебил его, сказав:

— С оружием сюда не идут.

Почему он был так уверен, что мы вооружены? Мой верный матросский тесак был надежно спрятан в складках одежды, а откуда Леонар и моя госпожа извлекли столько предметов неясного назначения (какие-то лопасти из вороненой стали, пращи, кинжальчики толщиной с мизинец), — я и по сю пору не могу понять.

Потом нас вывели наружу по лестнице. К моему удивлению, шахта открылась прямо в пологую стену обширного и глубокого рва, одетого базальтовыми глыбами, что были подогнаны стык в стык. Вода в нем, однако, пересохла, лишь зловонная темная полоска змеилась по дну, далеко внизу, и на ту сторону, кажется, легко было перебраться и без хилых мостков, которые при нашем появлении выдвинули с того склона.

По другую сторону сразу начиналась просторная площадь, вымощенная мелкой речной галькой, которую намертво вдавили в некую сероватую смолу, отвердевшую со временем до крепости камня. Почему-то я настолько увлекся ее рассматриванием, что очнулся, лишь когда меня дружно пихнули в оба бока. Тогда я поднял взор горе — и увидел перед собою Чертог.

Сначала я уловил его в наимельчайших подробностях: островерхие, шатром, башни, стрельчатые окна, вокруг которых вился растительный орнамент, арочные ворота, одетые как бы сверканием серебристой рыбьей чешуи, — над ними нависала драконья голова. В следующий миг я решил, что передо мною мираж: в лощине меж двух высоких холмов — либо дальняя, чуть розовеющая нагая вершина, либо сгусток тумана или застывшее облако; но откуда здесь, в этой суши, облака? И всё же, отойдя от первого, ошеломляющего впечатления, я наконец понял, что это не гора и не рукотворное строение, а нечто третье. По всей видимости, в обнаженном склоне некогда проточили десятки жилых нор. Следующие столетия связали их внутри переходами, подняли потолки и выпрямили стены, а снаружи между делом иссекли из камня бесподобное по красоте и изяществу убранство, которое подчеркивало и оттеняло то, что солнечный свет и прихоть воображения открывали в известковых выступах, наростах и изгибах земной коры.

Нас провели через небольшой мощеный дворик и отодвинули одну створу входных ворот. За ней открылся то ли зал, то ли грот с примитивными низкими полуколоннами, чьи складки расходились на своде подобием веера. Темные проемы вели отсюда в другие помещения.

Здесь по всем стенам выстроились воины, такие же, что и те, кто нас конвоировал: одетые в темное и с закрытыми лицами. Сверкали лишь глаза и отделка сабель и кинжалов. Один из них, наряженный, по первому впечатлению, еще проще всех и без оружия за широким своим поясом, выступил вперед и спросил, полуутверждая:

— Отщепенец, чужак и женщина из Братства Леса. Кто из вас троих наибольший?

— Женщина, доман Эргаш, — ответил Леонар.

— Ты ее обучил вместо себя, Пещерный Лев? Хорошо. Так чего ты хочешь от нас, белое дитя Юмалы?

— Мои слова для высокого домана по имени Идрис, — холодно ответствовала она.

— Никого из вас к нему не допустят, даже безоружных и даже связанных по рукам и ногам. Говори мне, я передам.

— Тогда слушай. Наш корабль разбился рядом со здешним берегом — пусть починят пробоину. Залог, что я дала Однорукому, оказался негоден — пусть вернут мне. А еще мне нужны каменная бумага и земляное масло, которое течет по вашему крепостному рву вместо воды.

— Ты дерзка превыше всякой меры, Юмала. Ручаюсь, что уж самое последнее из желаемого тобою ты получишь. Тебе его как подать, земляное масло — холодным, горячим или еще с приправами?

Он отрывисто рассмеялся своей непонятной шутке и хлопнул в ладоши. На нас набежали со всех сторон, схватили и потащили куда-то в сторону и вниз.

— Перемены скорей к добру, чем к худу, — раздумчиво сказала Франка немного погодя, ощупывая в тусклом свете неровные стены нашей кельи. — Сухо, свежо, окошко имеется на волю и, ручаюсь, ни клопов, ни блох. А воздух какой свежий, отец Лео, не правда ли?

— Дикая Степь! — он кивнул. — А ведь Эргаш и в самом деле нипочем не покажет нас своему обожаемому Барсу, побоится.

— Ладно, не стоит гадать. Будем лучше отдыхать и спать, пока спится. Вам же именно этого вечно не хватало?