Палата №13

– Уважаемый суд и остальные участники судебного процесса! – Скрипел психотерапевт, устремив тёмные, временами поблёскивающие глазницы куда-то вдаль. – Позиция обвинения понятна. Хотелось бы высказать полную и обоснованную позицию защиты подсудимой и напомнить вам, что наш долг – обнаружить истину не только непринуждённо, но и без ненужных подробностей. Всекосмическая справедливость требует от нас строгой правды, однако искусные речи прокуроров излишне приземлённы. К чему нервозность и впечатлительность? Зачем искать истину в корыте живой плоти? Там слишком тесно, слишком мелко. В ней водится лишь жалкое: пиявки инстинктов, мальки мыслей. – Непроницаемая до сих пор физиономия Сатана Ханановича смялась в презрительной гримасе. – Я поймал как-то, развлекаясь, самый мелкий экземпляр: «Бог не играет в кости». Так ли? Вы лучше меня знаете ответ на этот вопрос. Играет! Да, ещё как! Доказательство этому – человек. Бог не только Великий Гений, но и Великий Игрок. Он, как человеческий ребёнок, который ни добр, ни зол и бросает кошку с тринадцатого этажа не потому, что хочет её убить или научить летать, а потому что желает узнать, что из этого выйдет. Создав человека, Бог «бросил кошку». Значит, так Ему было угодно. Это – во-первых.

Во-вторых, нет никаких сомнений в том, что с появлением человека Вселенная стала привлекательнее. Это, как маленький гвоздик – в большом праздничном пироге, как букет бледных поганок в подарок лучшему другу. Этакая симпатичная пакость, пикантная бессмысленность, непредсказуемость, несуразность, нелогичность, нецелесообразность. Ах, сколько весёленьких «не», которые не могут не восхищать своей оригинальной самобытностью! А что есть всё прочее? Что есть замечательного в мире без человека? Электроны вращаются вокруг ядра, спутники – вокруг планет, планеты – вокруг звёзд, звёзды – вокруг центра Вселенной. Космические часы всегда правы и всегда точны. Какая скука! Никто, не бесится с жиру, не бьёт баклуши, не валяет дурака, не водит за нос, не плюёт в душу, не бередит старые раны, не втирает очки, не вставляет палки в колёса, не гребёт под себя, не играет на нервах, никто ни на кого не имеет зуб! Никаких злых языков! Ни одного таракана в голове! Ни единого яблока раздора! Не пахнет ни жаренным, ни керосином, ни деньгами! Никому не надо ни хлеба, ни зрелищ! И ничего лишнего через одно место! Тоска зелёная!

– Хорошо говорит. С душой! – Ева расчувствовалась так, что у неё зачесалось в носу. – Как без человека? Осиротеет Вселенная!

– Уважаемый Суд! Мудрейшая и справедливейшая сестра Хрюльсинея! Вашего приговора ожидает подсудимая. – Оратор сделал паузу и впервые за время своего выступления повернул голову в сторону свиньи, но та в то же мгновение отвернулась, словно боясь встретиться с ним взглядом и, сдвинув щетинистые брови, торопливо заговорила.

– Без человека – ничего через одно место, а с человеком – всё. Это верно. Однако, действие равно противодействию, и это уже закон: тем же концом по тому же месту. Так тому и быть! – Свинья сделала короткую паузу, взяла в руки длинный нож, оказавшийся рядом, так сказать, под копытом и ударила его рукояткой по столу с такой силой, что Ева вместе с подносом взлетели кверху, а затем опустились на стол.

– Согласно статье тринадцатой поголовного Кодекса Царства Вечного… Виновна! – Прогремело над ней.

Прокурорша опустилась на стул, не выпуская из копыт нож. Брат Бебендикт устремил на неё проникновенный взгляд.

– Я бе-бесконечно восхищён вашей мудростью, сестра Хрю!

– И я! – Подхватила Коко. – Тем же ко-концом!

– Однако, бе-беспокойное это дело – суд судить, пора и дивиденды получить. Я голоден, как бе-бес! – Продолжил брат Бебе, брызнув на Еву слюной.

– Ошибаетесь, уважаемый. Голод мне не знаком. – Проскрипел Сатан, перебирая чёрные чётки костлявыми пальцами. – Я буду сыт, пока будет жив хотя бы один человек. А вот вы, духи – перевёртыши, блюстители земных законов природы, всегда голодны. Ну, да бог вам судья, как говорят люди.

– Это чёрт знает, что такое! – Возмутилась Ева. – Не-сме-шно! Совсем несмешно! Хватит уж. Повеселились. Пора домой. Вставай! Ишь, разлеглась! – Крикнула она себе самой, предвидя нечто непоправимое, однако и в этот раз самой собой была проигнорирована.

– Обмыть бы её, выпоторошить, горчичным соусом с крупной солью промазать обильно, все складочки, все закоулочки. – Томно загундосила сестра Хрю, слегка жмурясь, – Снаружи и изнутри, а в брюшко – фруктово-овощное ассорти для сочности. Однако, времени нет, уж следующий подсудимый на конвейере. Начнём с вас, брат Бебе. Что желаете? Голяшку? Рульку? Грудинку?

– Голяшку, милейшая. Да, поскорее, мочи нет терпеть. – Задребезжал рогатый заправляя салфетку за галстук копытом, и поглядывая на стоящий неподалёку пухлый графин с жидкостью подозрительно алого цвета. – Люблю человеченку с лучком и горчичным соусом, да под рюмочку!

Хрюльсинея занесла над Евой нож, и тут всё вокруг засуетилось, засопело, зачмокало, загалдело.