Палата № 69

– Елена Эдуардовна, – поправила супруга, поддув и без того отлично надутые губы.

– Да. Заболевание у него не заразное, но тяжёлое, – пояснил врач. – Так называемый «синдром запертого человека». Двигаться он не может, но, надеюсь, слышит и понимает. Степень его вовлеченности так сказать в реальность мы и пытаемся оценить. Общение для него сейчас – лучшая терапия. За это будет тебе массаж и какава с чаем.

– Опа! Вот это поворот! Мои ставки растут! – подпрыгнул на здоровой ноге Артамонов. – А этот запертый какие-то конкретные темы предпочитает? Проблемы российского спорта? Тупиковый путь Украины? Особенности трансмиссии тракторов на колёсном ходу? Маленький человек в произведениях больших писателей? Или большой у маленьких? Может, что-то об устройстве запирающих устройств? Я готов! Только намекните! Но как мы будем поддерживать диалог? Аплодисментов, понятно, не будет. Выпить физраствора на брудершафт тоже не получится. Он хоть ухом поведёт, если анекдот смешной?

– Значит так, Артамонов, – нахмурился Сергей Николаевич. – Дело тебе серьёзное доверяю. Хохмить в гараже своём будешь. Я тебя подключаю к лечебному процессу! Выбор тем – произвольный. Человек в произведениях писателей, кстати, неплохо. Виктор у нас писатель. Реакция на чтение его неоконченного романа – положительная. Вот Зулейха нам помогает, читает вслух, познакомься тоже, кстати. Нужно посмотреть, на и что и как он будет ещё реагировать. Так что, ты теперь член команды. Чтобы ты осознал всю ответственность, объясняю научно: симптомокомплекс при синдроме «запертого человека» характеризуется полной обездвиженностью пациента и отсутствием нормальной реакции на любые внешние воздействия, включая речь. Происходит такое нарушение в результате обширных поражений кортико-спинальных и кортико-нуклеарных путей. Возникает тетрапарез, анартрия и псевдобульбарный синдром. Надъядерные волокна, иннервирующие глазодвигательную мускулатуру, при этом не затрагиваются. То есть, человек может двигать глазными яблоками и мигать. Ретикулярная формация также не повреждается, а это значит, что дефекты сознания отсутствуют. Пациенты способны адекватно отвечать на просьбу миганием и движениями глаз в вертикальной плоскости. В зависимости от степени сохранения произвольных движений выделяют три варианта этого синдрома: полный или тотальный – обездвиженность, отсутствие мигания; классический – полная обездвиженность с сохранением мигания и движений глаз и неполный, при котором сохраняются некоторые движения. Нам нужно точнее понять, какой случай у нас…

Сергей Николаевич договаривал уже на ходу в вибрирующий телефон: «Иду, иду уже!»

Елена Эдуардовна, перекрыв ухоженным телом выход, зашипела:

– Сергей Николаевич! Мы же с вами договаривались! Двухместная палата на мужа и сиделку! Вы нарушаете договорённости!

– Для сиделки поставим стул. Пусть сидит. Больничная койка – для пациентов. Нарушаю ради вашей же пользы. Надеюсь на положительную динамику. Извините, Елена, у меня дела.

Елена Эдуардовна задержалась в дверях.

– Зуля! Ты продолжаешь читать! А с вами, – она выстрелила в больного Артамонова из указательного пальца, – мы ещё разберёмся!

Хлопнувшая дверь палаты заставила вздрогнуть всех, кроме писателя Кривобокова. Артамонов сунул руку в ладошку сиделке:

– Санёк. Будем знакомы! Ты узбечка? Я узбеков люблю! Отличные ребята! А имя у тебя вроде татарское. Татары тоже хорошие ребята! У меня друг татарин, классный мужик!

– Папа назвал. Он в Казани долго работал, – закивала Зуля.

Артамонов присел на край писательской постели, потрогал «запертого» за ногу.

– Чё, правда всё слышит?

– Я не знаю, – пожала плечами Зуля. – Лена Дурдовна велела читать ему роман. Он роман писал и в аварию попал. Она говорит, что он всё слышит и понимает и так быстрей поправится.

– Такое духоподъемное произведение? А ну, почитай, я тоже хочу послушать!

Зулейха взяла на колени листы и стала читать:

– «Пароход качнуло, когда он прикрывал дверь своей каюты. Положив трость на комод, молодой человек взглянул в иллю… иллюми минАтор. За стеклом поплыли огни убегающего берега, когда он стягивал перчатки. Это давалось с трудом. По последней моде они туго облегали ладони. Подойдя к столу, он сел и зажёг свечи в канде..канделябрЕ. Их мерцающий свет гипно..тически действовал на него, и он опять начинал растворяться в своих воспоминаниях. На столе стоял саквОяж. Руки машинально потянулись к нему и извлЕкли толстую тетрадь, переплетённую в коричневую кожу. Длинные пальцы с ухоженными ногтями перелистывали страницы, пока не добрались до чистых страниц. Это был его дневник. Как часто он спасал его, когда, не имея привычки делиться переживаниями с другими, вписывал в него свою душу…»

– Вот его душу мать! Подойдя к столу, он сел! КанделябрЯ полная! Руки машинально извлЕкли! Умора! Это я еще на Петросяне со Степаненкой сэкономлю! Не потрахаюсь, так поржу! А может, еще и потрахаюсь, чем Кривобоков не шутит! – захохотал Артамонов и в прихрамывающем грузинском танце прошёлся по палате: – Вот свезло мне! Ай, свезло! Асса!