Палеонтология антрополога. Том 3. Кайнозой

Плиоцен. 5,333–2,58 миллиона лет назад: мир – степь

Время сжимается и несётся всё стремительнее, всё быстрее калейдоскоп существ, всё более похожи они на тех, что окружают нас, да и на нас самих. Местами уже не вполне понятно – не наши ли это дни, не наши ли это леса и поля за околицей? Меньше трёх миллионов лет – казалось бы, что могло свершиться за столь малый срок?

Плиоцен – эпоха-переходник между светом солнца и блеском снега, последняя тёплая станция перед ледниковыми эпохами. Он ещё хранил остатние тропические формы, обрывки былого великолепия. Но там и сям уже возникали суровые обитатели морозных ландшафтов, вестники нового холодного мира, в котором мы живём ныне.

* * *

Плиоцен – очень короткая эпоха, всего 2,75 миллиона лет, в восемь раз короче эоцена и в шесть раз меньше миоцена. Если бы эпохи выделялись не столь хаотично в ходе развития науки геологии, а на единых принципах, то плиоцен вообще не имел бы права на существование, будучи присоединён к соседним эпохам либо как хвостик миоцена, либо как носик плейстоцена. Из-за этого весьма трудно найти существ, типичных только и исключительно для плиоцена, все они переходят сюда из миоцена и уходят в плейстоцен.

Климат в первую половину эпохи ещё пытался удержаться на плаву, но во второй катастрофически обрушился в бездну ледниковий, под конец спустившись ниже современных температур. Не странно, что именно в плиоцене на острове Миен в Канадском Арктическом архипелаге фиксируются первые тундры и равнинные бореальные леса, похожие на тайгу. Даже экваториальные области не остались в стороне: в Африке огромные территории стремительно освобождались из-под лесов, проходили стадию густого влажного буша, а под конец эпохи превращались в открытые травяные саванны. Ясное дело, это не могло не сказаться на экосистемах и наших предках.

География почти окончательно пришла в современное состояние: Антарктида уже не избавлялась ото льда, уровень океана понизился и наконец-то открыл мосты суши между двумя Америками, обеспечив великий обмен фаун и гибель эндемичных южноамериканских экосистем. Гибралтар и многочисленные индонезийские проливы тоже периодически закрывались, а Чёрное и Каспийское моря, напротив, соединялись. Анды, Кавказ и Гималаи с Тибетом были существенно ниже; они и сейчас продолжают расти.

* * *

Морские экосистемы, как и во все периоды климатических потрясений, сильно пострадали. За это несчастливое время вымерло больше трети крупных морских видов, в том числе десятая часть акул, почти половина морских черепах, больше трети морских птиц и больше половины морских млекопитающих. В частности, в середине эпохи окончательно пропадают мегалодоны. Бедняжки остались на голодном пайке из-за резкого сокращения своей добычи – китов – и не смогли этого пережить.

Некоторые киты плиоцена могли удивить. Морская свинья Semirostrum ceruttii из Калифорнии имела гипертрофированный «подбородок» – выступ нижней челюсти, достигавшей длины 85 см. По всей видимости, этим «плугом» дельфинчик вспахивал ил, выгоняя оттуда свою добычу; о придонной жизни косвенно свидетельствуют и очень мощные лопатка с грудиной, и широкие короткие плавники, на которые можно было опираться, полулёжа на грунте, и несросшиеся шейные позвонки, позволявшие мотать головой вверх-вниз. Судя по многочисленным отверстиям на кости и большому нижнечелюстному каналу, «суперподбородок» был ещё и очень чувствительным. Морда семирострума была весьма похожа на голову птицы водореза Rynchops, который длинным подклювьем бороздит воду, вылавливая насекомых и рыбу.

Odobenocetops peruvianus