Палец. Отрезанный цензурой

Аркаша приставил двери к проемам, бросил спальник поближе к буржуйке, разулся, лег в мешок и набрал номер Ани. Гудки шли бесконечно долго. Аркаша повторил набор, все повторилось. Еще три раза вызывал он номер и три раза слушал гудки. Наконец Аркаше это надоело, он устроился в спальнике и попытался уснуть. Но сон не шел. То влево, то вправо, то вкруговую ворочался Аркаша в спальнике. Не спится и все, вот хоть тресни. Аркаша, было, думал пойти до дома гомогея, да разбить еще одно окно, чтоб тому стало вконец страшно. Но было лениво. Наконец, не придумав ничего лучше, он встал, поднялся на второй этаж и включил лампочку у потолка. Аркаша еще раз, набрал Анне – бестолку. Он оставил сотовый лежать прямо на оконном проеме, потому как именно там телефон показывал два деления приема сигнала, хотя везде по дому он то пропадал, то был минимальным, затем завел циркулярный станок и, замерив высоту стен, стал пилить доски на обшивку. Второй этаж он мечтал изобразить в дереве.

Сотую доску он пилил уже на полном автомате, все быстрей и быстрей отбрасывая доски, и извлекая из пачки новую. На двухсотой закурил. Не успел он сделать и трех затяжек, как за окном почудилось ему какое-то движение, он повернул голову. Внизу под окном послышалось шуршание и топот ног. Нет показалось. Аркаша повернул голову обратно, и все поплыло у него перед глазами. Его большой палец, его ценность и прелесть, подпрыгивал отдельно от руки на свежераспиленной доске. А рука, истекая кровью, лежала на второй половине. Аркаша не почувствовал ничего, как будто этот палец не у него отпилен, а у какой-то чужой, внезапно взявшейся ниоткуда руки. Нет, это был его палец, и чем больше он это осознавал, тем сильнее его крутило. Сигарета выпала из его рта прямо на живот, Аркаша дернулся, чтобы стряхнуть ее и чуть не выпал из окна второго этажа. Внизу что-то звякнуло, но Аркаша не обратил на это внимание. Он схватил палец, прижал к груди и побежал вниз. Там, в поисках того чем замотать, руку и остановить кровь, нашел только трусы. Решив не заморачиваться на предрассудках, он вместо руки замотал палец и остановился посреди комнаты, пытаясь сообразить, что делать дальше. Звонить! Он побежал обратно на второй этаж. Подлетел к оконному проему – телефона не было. Теперь он сообразил, что звякнуло тогда у него за спиной. Он снова вниз. Телефон лежал на бетонном основании у дома, разлетевшийся на несколько частей. Экран был разбит, но в надежде, что это не помешает, Аркаша рыскал по земле целой рукой, в поисках батарейки. Он нащупал аккумулятор и кое-как запихнул его в аппарат. Нажал на кнопку. Тишина. Аппарат был мертв.

Ехать! Тотчас сообразил Аркаша, он подбежал к машине, от нее излишне несло бензином, но он этого даже не заметил. Левой рукой он потянул на себя дверь, дверь не поддавалась. Аркаша разбежался и ударил в нее ногой. И еще раз. Снова подошел и дернул. Дверь наконец-то открылась. Аркаша забрался внутрь и завис на несколько секунд, пытаясь сообразить, как управлять механикой одной рукой. Простроив порядок действий для одной руки, он завел мотор и голыми ногами отжал педали. Аркаша выехал с участка и повернул на проселочную дорогу в сторону трассы. Он спасен! Его пальчик! Его гордость и особенность! Главный фокус для его будущих детей! Он…

Машина проехала метров сто, чихнула и замерла. Аркаша попытался снова ее завести. Безрезультатно. Датчик бензина показывал ноль. С третьей попытки Аркаша выскочил из машины и подошел к бензобаку. Из него торчал тоненький прозрачный шланг, какой обычно используют в капельницах. «Сука гейская!» – крикнул Аркаша, что было мочи. «Ейрейская!» – вернулось обратно эхом.

Аркаша посмотрел в сторону дома: у соседа горел свет, но идти туда и просить позвонить в скорую помощь, было западло. До трассы было километров двенадцать, а палец живет безо льда два часа. Если дойти до дороги и сразу поймать машину, то можно успеть. Аркаша осторожно опустил руку в карман и нащупал спрятанный в трусах палец. Он был холодный. Он умирал. Аркаша развернулся и пошел в сторону трассы.

III

– Игорь, я все сделал! Сказал же, – раздражено бросил Юра своему собеседнику, на той стороне экрана, – не веришь сам приезжай и понюхай, по всему двору теперь бензином несет.

Юра сидел перед экраном, поверх которого была прилеплена веб-камера. С экрана на него смотрел его любимый Игорь.

– Да не бесись ты так, малыш, – проговорил правдолюб, – мы и так спрятались, дальше уже некуда. Столько денег в это вложили. Ну согласись, что странно теперь просто отступить и сбежать.

– А просто жить нельзя? – спросил Юра.

– Это гомофобское чмо нам спокойно жить не даст, ты же понимаешь. Нам просто не оставили других шансов. Только партизанство! Только гражданская война! – прокричал Игорь и нацепил на голову вязаную шапку с прорезями для глаз, радужной расцветки.

Юра чуть улыбнулся.

– Не вижу ответной реакции? – требовательно произнес Игорь.

Юра полез в карман толстовки, достал такую же шапку и надел на себя.

– Красота ж, ей богу! – сказал с экрана Игорь.