Палец. Отрезанный цензурой

Юра договорил и выглянул из кладовой. Аркаша сидел в прихожей на полу и держал емкость с пальцем прямо перед лицом, ни на секунду не сводя с него глаз.

– Я не уверен, что они успеют… – проговорил Юра.

– Лучше молись, очколюб, чтоб успели, – ответил Аркаша, уставившись на палец, – а иначе на кол сядешь. Хотя тебе, конечно, не привыкать.

– Да вы поймите, вам повезло. Я вам этот палец без проблем сам пришить могу.

– А хер ты пришить сможешь, если я отрежу?

– В принципе могу. Животным ноги сращивал.

– Ты меня че с козлом перепутал, – оторвал Аркаша взгляд от пальца.

– Я хирург по вызову, у меня все оборудование здесь есть, – кивнул Юра в кладовку, – машина моя просто на ремонте, а вообще я по всей области езжу и много практики у меня. Я даже крокодила лечил.

– Слышь ты, попугай, хлебало завали., – Аркаша подскочил и пошел на Юру, тот тут же спрятался в кладовке и притаился, Аркаша же продолжал, – Чтобы какая-то педрилка еврейская мои руки трогала. Мой Палец. Ты ничего не попутал. Да я ненавижу вас пуще, чем немцев, а у меня, между прочим, прадедов на войне погрохало, когда дед еще соплюхой был. А ты, чмо нерусское, еще права качаешь, чего-то строишь из себя. Да давил я вас по подворотням, как собак и давить буду. На рекорды пойду, раньше десять петухов в месяц, а теперь хоть каждый день можно, никто слова не скажет. И дом этот ваш сожгу, если не свалите. Здесь я решаю, кто жить будет.

Выговорившись, он развернулся и сел, навалившись всем телом на дверь кладовки.

– Заткнись и молись, вот и все что от тебя требуется, – выдохнул Аркаша и снова уставился на палец. Лед в лотке уже начал таять.